В зеркале сатиры - [16]

— А будет вот что. Вы сейчас зайдите в соседнюю комнату. Изложите в письменной форме все, что сейчас рассказали. И занесете мне.

— А потом?

— Что потом?.. Ах, вы об этом! Потом пойдете на службу и будете заниматься своими делами.

— Тогда к вам просьба. Не можете ли вы меня арестовать?

— Это еще зачем?

— Я уже сказал: Столбов — страшный человек.

Боюсь показываться ему на глаза.

— Что ж, резонно. Может быть, вам уехать куда-нибудь? В командировку, например. Или сказаться больным?

Глотов явно обрадовался:

— Да, да. Немедленно воспользуюсь вашим советом. Ведь я на самом деле болен.

Едва он вышел, раздался резкий телефонный звонок.

— Слушаю, — сказал Немцов. — Да, я… Пришел? Когда?.. Только что?.. Молодец, Валюша!

Он бросил трубку на аппарат и решительно направился в кабинет Архипова.

ЗОЛОТОЙ МОЛОТОК

Второй рассказ Спичечного коробка

Как вы сами понимаете, Немцов летел в исполком как на крыльях. И все-таки, когда в сопровождении Борева и Дарьи Федоровны он там появился, Валя его упрекнула:

— Наконец-то! Сколько можно ждать!

— Там еще? — спросил Немцов и кивнул на дверь кабинета.

— Да, сидит уже минут тридцать.

— Ну что ж, пошли.

И Немцов энергично открыл дверь. Сербин встретил пошедших обычным своим приветствием:

— Мир входящим!..

— А я бы сказал по-другому, — перебил его Лупаков. — Незваный гость, как говорится… Чем обязан?

Ответила Дарья Федоровна:

— По твою душу пришли, Кузьма Лукич. Хотим посмотреть, какой она расцветки.

— А нельзя ли без шуточек? Видите, я беседую с человеком.

— Ну, с этим человеком вы еще побеседуете не раз. Я гарантирую, — вмешался Немцов. — Вот ордер на арест.

— Меня? По какому праву? Да я сейчас…

И потянулся к телефону.

— Не стоит беспокоиться, — предупредил его Немцов. — Уже отключены.

— Меня? Из-за этого мерзавца?! Да хотите, я его сейчас своими руками свяжу!

— А я не хочу, чтобы меня вязали, — с наигранным спокойствием проговорил Сербин. — Кто может этого хотеть?

— Молчи, гнида! Он провокатор, товарищ следователь…

— Гражданин следователь, — поправил его Немцов. — А что здесь имела место провокация, надо доказать.

— Я докажу. Я докажу…

Лупаков судорожным движением выдвинул ящик стола, вынул оттуда сверток и бросил поверх бумаг.

— Смотрите, что он приволок, негодяй. Это же золото!

— Меня оскорбили уже трижды, — опять деланно спокойным тоном произнес Сербин. — Прошу отметить… А к данному свертку я имею такое же отношение, как и к рождению Иисуса Навина.

— Проклятый торгаш, лгун несчастный! Прибью!

Лупаков замахнулся пресс-папье, но его остановил Борев:

— Не надо так.

И спросил Немцова:

— Разрешите приступить?

— Да, начинайте, товарищ Борев. А вы, гражданин Лупаков, пересядьте вон туда. И, пожалуйста, без эксцессов. Ключи от сейфа!

Лупаков отдал ключи и, едва передвигая негнущимися ногами, отошел от стола. Сел в стороне, схватился руками за голову.

Немцов передал Дарье Федоровне ключи. Она открыла сейф и занялась осмотром. А Немцов подошел к Сербину:

— Итак, гражданин Сербин, зачем вы сюда пожаловали?

— Теперь и я гражданин. Уже.

— Да. Вот ордер… Так чем вы здесь занимались, гражданин Сербин?

— Я? Чем может заниматься агент по снабжению? Проталкивал наряды на лес.

— Проталкивали с помощью этого добра?

Немцов взял чемоданчик Сербина и вытряхнул содержимое на стол. Посыпались кольца, браслеты. Немцов приоткрыл дверь и крикнул:

— Валя! Составьте опись вещей. — И опять вернулся к Сербину: — Кто подсказал вам мысль о золоте, не можете ли сказать?

— Могу. Почему бы нет? Какая мне теперь разница? Пойдите, молодой человек, в гостиницу «Унжа», загляните в восемнадцатый номер и, если увидите там Тимофея Корнеевича Огнецвета, обратитесь к нему. Это он с его девственным, не испорченным цивилизацией умом подсказал, что, если меня погнали из этого кабинета с моими грязными бумажками, значит, хотят от Сербина чего-нибудь другого. Спасибо ему за совет! Хотел бы я сейчас видеть этого внештатного консультанта.

И тут, хотите верьте, хотите не верьте, вошел Огнецвет. Даже видавший виды Сербин был поражен.

— Какой сюрприз! А разве ты, Огнецвет, не там?

И изобразил пальцами тюремную решетку.

— Був там. А теперь туточки. Промашку дал дружок твой Столбов. Як говорил Петро Дорошенко: «Пишов по шерсть, а вернувся сам остриженный».

— Значит, это вы друг Никанорыча? — спросил Немцов.

— А вы Немцов? Ежели так, то прощения прошу. Не доглядел, как сунула гадина мне ту фальшивку про тебя. Не гневайся, будь ласка!

— Эва, вот они! — воскликнул Борев, держа в руках цветочный горшок. — Лежат на самом донышке. Между прочим, в пергамент завернуты.

Немцов развернул пергамент и пересчитал монеты.

— Двенадцать. Двух недостает. Где они, Лупаков?

— Ничего не знаю, — буркнул тот.

— Гражданин Сербин, сколько было золотых монет в этом спичечном коробке, который вы передали Лупакову в моем присутствии и в присутствии Столбова и Глотова?

Здесь Немцов вынул меня из кармана и показал Сербину.

— Зачем мне отвечать, раз вы уже знаете? — сдался Сербин. — Двенадцать царских, одна английская и одна турецкая. Четырнадцать.

— Вы слышите, Лупаков? Предъявляю и другие доказательства.

Немцов вынул из своего портфеля бумажный сверток.