— Больше найдётся. Я уже говорил кое-кому. Рада публика.
Евсеев пожал плечами и возразил недовольным тоном:
— Я не удивляюсь. Этот неожиданный перерыв занятий для многих явится приятным сюрпризом. Дня два, а пожалуй, и три не придётся работать, пока будут проветривать контору.
— А достаточно ли силён газ? — неуверенно спросил Коробкин, нащупывая в своих карманах полученные колбочки.
К тому же был немножко обижен тем обстоятельством, что члены технической комиссии до последнего момента хранили свои приготовления в строжайшей тайне.
— Опыт покажет, — возразил Евсеев, поднимаясь с подоконника. — Однако пора по местам, публика вся в сборе.
Они разошлись.
Придя в свою комнату, Василий Иванович разложил дела и занялся перепиской ведомости.
Работалось ему плохо.
Мысли его были далеко от этой пыльной серой комнаты, от белых широких листов, испещрённых столбцами цифр.
Он то и дело бросал перо, курил и нетерпеливо посматривал на часы.
Агния Степановна, как всегда, бледная и молчаливая, сосредоточенно работала в своём уголке.
Евсеев смотрел на её маленькую, хрупкую фигурку со смешанным чувством жалости и непонятной досады.
— Вот и эта обрадуется тоже неожиданному отдыху, — думал он, наблюдая за машинисткой. — В сущности говоря, напрасно мы всю эту кашу затеяли. Какой смысл в такой забастовке, когда приходится снимать с работы насильственным путём? Сколько возни было! Сколько энергии затрачено! И всё это только ради того, чтобы какой-нибудь Иван Иванович или Марья Ивановна получили возможность в неурочное время отправиться на лоно природы. Холостой выстрел!
По мере того, как часовая стрелка приближалась к одиннадцати, странное раздражение, испытываемое Евсеевым, уступало место сознанию необходимости выполнить поручение комитета.
В нужный момент он вполне овладел собой.
Пользуясь тем, что его соседи, погружённые в работу, не обращают на него никакого внимания, он вынул спрятанные колбочки и потихоньку вышел в коридор.
Здесь ему попался навстречу один из конторщиков счетоводства.
— Слышали, товарищ, — обратился он к Евсееву, возбуждённо размахивая руками, — в службе тяги уже началось…
— Обструкция? — остановился тот.
— Да… Сейчас сообщали по телефону. Занятия прерваны… Бастует публика!
К ним подошло ещё несколько человек.
С живейшим интересом выслушали известие.
— А что же у нас?
— Во всех службах обструкцию навели. Молодцы ребяты!
— Терпите, товарищи!
— Тише, господа! Начальство идёт!
— Засуетилось, небось!
Действительно, к разговаривающим подходил мелкими, торопливыми шагами помощник бухгалтера, старичок в очках.
Вид у него был озабоченный и растерянный.
События дня были для него неожиданностью…
— Господа, убедительно вас прошу, разойдитесь по своим местам, — быстро и испуганно заговорил он, поправляя очки.
— Удивительное отношение к служащим! — негодующим тоном возразил кто-то из кучки.
— Точно мы не люди, а автоматы какие-то. Торчи на своих стульях, в коридор не смей выйти.
— Нет, теперь времена не те!
— Мы, железнодорожные труженики, открыто заявили о своей солидарности со всем сознательным пролетариатом…
Старичок даже руками замахал.
— Что вы, господа, что вы!? Какие речи, образумьтесь! Ведь вы не на митинге…
— Все отделы забастовали!
Евсеев не стал слушать дальнейших препирательств помощника бухгалтера со служащими и поспешил дальше, в тёмный угол коридора.
Здесь он разбил одну из колбочек.
Вторая была разбита около дверей уборной.
В это время из нижнего этажа по лестнице застучали торопливые шаги.
Послышались голоса:
— Обструкция!
— Бросайте работу, товарищи!
— Забастовка! Забастовка!
Мимо Василия быстро пробежали несколько человек.
Во всех комнатах началась суматоха.
Торопливо складывали дела.
Стучали крышками конторок.
Кое-кого начало уже тошнить.
Удушливые газы давали себя знать.
Начальство тоже растерялось.
Всеми овладела паника…
Минут через десять контора опустела.
…Евсеев исчез сейчас же после того, как выполнил свою миссию.
В передней, около вешалок происходила настоящая давка.
Некоторые из служащих выбежали на улицу, не захватив даже верхнего платья…
Выйдя из конторы, Василий Иванович медленными шагами направился к себе на квартиру.
Между членами железнодорожного комитета было заранее условлено, что лица, принимавшие активное участие в обструкции, на некоторое время должны быть совершенно освобождены от партийной работы.
Сидеть по своим квартирам.
Не посещать ни собраний, ни массовки.
«Очиститься», выражаясь техническим языком.
…Евсеев шёл и не без удовольствия думал о предстоящем отдыхе.
— По крайней мере, отосплюсь за это время… Хорошо! Утром и вечером буду купаться…
Мысль о возможном аресте даже и в голову ему не приходила.
Сделано было всё чисто.
Комар носу не подточит.
Хотя на всякий случай к обыску он приготовился.
Книжки, листки припрятаны…
Более важные документы отнесены к товарищам…
— Да, выспаться необходимо… За последние дни я совсем изнервничался… К Косоворотовым разве сходить на досуге? Два раза заходила Ниночка. Эх, не поймёшь, что у ней на уме: обычное ли женское кокетство или…
Здесь мысли Василия Ивановича были прерваны неожиданным окликом:
