В западне - [74]

Один из них выглядел очень молодо, совсем еще мальчишка. Мухи роились у его рта, глаз и ушей. Порыв ветра донес до Йоука зловоние.

Он отшатнулся от канавы, и его вырвало. Сантана и Мария ждали его. В сгущающихся сумерках они снова влились в человеческую реку, устремившуюся на запад. К девяти часам вечера они, наконец, добрались до пригородов Гаваны.

Улицы были полны народу. Повсюду люди. Воду еще можно было раздобыть, но с едой возникали проблемы. Кто имел с собой домашнюю птицу или смог найти трупы павших животных, разводили костры из всего, что могло гореть, и жарили их. Дым вился по улицам и между зданиями: тени, которые он отбрасывал в мерцающем свете уличных фонарей, дико плясали над толпой. Попадалось много пьяных, они кричали, пели и смеялись.

Государственные склады разграбили еще раньше, днем, как удалось узнать Сантане, но продукты уже растащили и съели. Manаnа[32] янки пришлют еще. Слухи об этом распространялись повсюду, а пока голодные дети громко плакали.

Кастро задержан Революционным комитетом, об этом из каждого окна сообщало включенное на полную мощность радио. Завтра утром Фидель, его брат и высокие правительственные чиновники будут расстреляны на Площади Революции! Viva Cuba! Cuba libre![33]

Люди спали прямо на улицах. Целыми семьями. Толпа огибала их и текла дальше, к центру города и правительственным учреждениям, расположенным вокруг Площади Революции. Йоук шел за Гектором Сантаной и его сестрой.

Американец смертельно устал. Бесконечная ходьба, недосыпание и недоедание сыграли свою роль. Он готов был упасть на первый попавшийся свободный участок тротуара и уснуть навсегда. Однако через силу он тащился в толпе следом за Сантаной через дым, шум и огни.

Когда они добрались до площади, Йоук остановился, разинув рот. Она занимала огромное пространство в несколько акров и вся была запружена людьми. Яблоку негде было упасть. Люди стояли плечом к плечу, Йоук никогда не видел столько народу в одном месте. Толпа дышала и беспрестанно гудела на тысячи голосов. Пока он стоял, застыв в благоговении, толпа начала скандировать: "Ку-ба, Ку-ба, Ку-ба". Снова и снова, все громче и громче с каждой новой сотней голосов, подхватывавшей эти слова. Казалось, от низкого глухого рева толпы здания начали раскачиваться.

Тут Йоук понял, что потерял Сантану. Ему теперь было уже все равно. Он должен поспать.

Йоук повернулся и пошел в обратном направлении. Через несколько кварталов он нашел аллею, заполненную спящими людьми. Кое-как пробравшись среди спящих, он отыскал свободное место и улегся. Здесь, в двух кварталах от площади, крики слышались не так громко, но все же достаточно отчетливо. Рефрен "Ку-ба, Ку-ба" бесконечно повторялся, словно религиозное песнопение. С мыслями о мертвых солдатах и мадонне на армейском грузовике Джек Йоук под незатихающие крики толпы провалился в сон.

* * *

На следующее утро, около десяти часов они расстреляли Кастро. Его убили первым. Диктатора вывели на трибуну, с которой он в течение тридцати одного года обращался с длинными зажигательными речами к своим соотечественникам. Позади него выстроили всех его помощников со связанными впереди руками.

Йоук слушал, как кто-то зачитывал обвинение через микрофон, который разносил голос по всей площади. Йоук не многое понял, да это и не имело значения. Он начал расталкивать толпу локтями, продираясь вперед, чтобы пробраться поближе.

Из толпы выбрали десять мужчин и женщин и провели их на помост. Кастро подвели к стене и повернули лицом к добровольцам, построенным в линию. Солдаты, стоявшие позади них, отдали им свои карабины.

Еще не смолк голос оратора, как раздались три или четыре выстрела. Кастро упал.

Ему помогли подняться на ноги. Оратор замолчал.

Кто-то подал команду, и все десять ружей выстрелили вразнобой.

Диктатор упал навзничь и замер.

Солдаты забрали свои карабины, а членов расстрельной команды отправили обратно в толпу. Люди рванулись вперед, но желающих оказалось слишком много. Снова отобрали десятерых, а остальных силой оттеснили назад. Вывели трех сподвижников диктатора и поставили их возле его тела. Шквал огня смел всех троих.

Эта сцена повторялась еще четыре раза. Затем появился человек с пистолетом и каждому из лежавших выстрелил в голову. После первых шести выстрелов он остановился и перезарядил пистолет. Затем еще шесть. И потом еще четыре.

Viva Cuba! Viva Cuba! Viva Cuba!

Впервые после начала этой драмы американский журналист оторвал свой взгляд от помоста и посмотрел на лица окружавших его людей. Они плакали. Мужчины, женщины, дети – на каждом лице виднелись слезы. Джек Йоук не мог понять, оплакивают ли они то, что потеряли, или это следы счастья.

* * *

В тот же день около двух часов пополудни, находясь примерно в миле от площади, он проходил мимо фасада большого фешенебельного отеля, построенного явно еще в прежние времена, до Фиделя, когда услышал, как кто-то окликнул его по имени.

– Джек Йоук! Эй, Джек! Подними глаза!

Он взглянул вверх. На балконе третьего этажа, отчаянно жестикулируя, стоял Оттмар Мергенталер.

– Господи Иисусе, Джек! Где тебя черти носили?