В военном воздухе суровом - [6]

Смурыгов бежал через аэродром к ветряку, где уже толпились летчики. "На фронт... На фронт!!" На бегу он еще подумал о том, как вернется со скорой победой и предстанет перед женой с медалью, а может быть, даже с орденом на груди...

Буюр-Нус

В начале июня сорок первого года на меня, осоавиахимовского летчика, счастье свалилось.

Начальник аэроклуба Алексей Григорьевич Барский пригласил меня в свой кабинет, усадил, хлопнул по коленке ладонью:

- Вот тебе путевка, поезжай!

Я недоуменно уставился на него. Как же это получается: самый разгар летной работы, а он меня в санаторий спроваживает? Ведь это явно шло вразрез с авиационной прибауткой: "Осень, холод, дождик льет - в отпуск штурман и пилот..."

- Горящая, - пояснил он. - Такого случая упускать не стоит, из другого учреждения передали.

Держал я в руках эту путевку. На ней крупно тиснуто загадочно-романтическое - "Буюр-Нус". Это в Крыму, на Черном море, где и бывать-то никогда не приходилось. А сезон - самый что ни на есть купальный! Сборы недолги: чемодан в руки - и на вокзал.

Поезд бойко перестукивал и все дальше уносил меня со всякими мыслями и жареной курицей на столике от зеленого города Николаева и аэродрома Водопой.

Аэродром - зеленое ровное поле, где рядком стояли несколько больших деревянных, обитых изнутри толью ящиков, в которых с завода прибывали самолеты. Ящики служили нам аэродромным жильем и складами технического имущества. В одном из них круглый год проживал вольнонаемный охранник дядя Яша со своей овчаркой. У него редкая фамилия - Ящик. По этому поводу мы шутили: Ящик в ящике живет. В общем, аэродром - лишь громкое название. Зато над этим зеленым полем с рассвета и до темноты непрерывно жужжали и кружили, садились и взлетали учебные полотняные самолеты У-2.

В тот год, когда я по "горящей" путевке ехал на курорт, летали особенно много. Летчики-инструкторы вылезали из кабины только во время заправки самолета. Немножко постоит такой инструктор у хвоста, повернувшись к курсантам спиной, а потом отойдет подальше, чтобы сделать несколько затяжек. Бутерброды жевали в воздухе. Каждый хотел добиться самого большого налета по хронометражу и чтобы в "Стартовке" - ежедневной газете, выпускавшейся на аэродроме, - его фамилия красовалась на первом месте. Соревновались за качество подготовки и количество сданных государственной комиссии курсантов.

Наши аэроклубы уже окрепли, и работать было легко. Не то, что в годы второй пятилетки, когда почти все средства шли на развитие промышленности. В те времена учлеты - так называли курсантов аэроклубов - обучались без отрыва от производства, а аэроклубы существовали только за счет взносов, поступавших от так называемых физических и юридических членов добровольного общества Осоавиахим. К первым относились отдельные лица, вступившие в это общество, а ко вторым - предприятия. Часто случалось, что на текущем счету аэроклуба не было ни копейки и зарплату выдавали частями раз в несколько месяцев.

Так было в 1934-1937 годах в Нальчикском аэроклубе, куда я прибыл после окончания Московской школы инструкторов-летчиков. Наш первый начальник Кутырев напоминал сельского почтальона: целыми днями ходил по городу в пыльных, со стоптанными каблуками сапогах и полевой сумкой на боку - выколачивал у директоров предприятий "юридические" взносы. Если они не сдавались, то вопрос выносился на обком. Пешком ходил потому, что первоначально в аэроклубе была всего одна штатная транспортная единица - гнедая лошадь с босоногим кучером Пашкой Сазановым, возившим летчиков на полеты. Кутырев на аэродроме бывал редко, а когда появлялся, то вынимал из полевой сумки ведомость.

- Получайте аванс, - говорил он и выдавал летчикам по десятке, а техникам но пятерке.

И все же никто из нас, инструкторов, не мыслил жизни без полетов. Испытав захватывающую радость летного труда, я не пожалел о том, что голодной зимой тридцать второго года оставил занятия в Московской консерватории. "Комсомолец - на самолет!" - был такой тогда лозунг. А звание летчика почиталось не меньше, чем теперь космонавта. Об одном из первых Героев Советского Союза в те годы повсюду пели песню на мотив "Мурки": "Если бы не Мишка, Мишка Водопьянов..." После того как я увидел гостившего в Нальчике участника челюскинской эпопеи Михаила Васильевича, да послушал его интересные рассказы о полетах в Арктике, да почитал его книжки, Водопьянов остался для меня кумиром на все годы.

В первый период существования аэроклубов учлетам бывало несладко. То начальник цеха не переведет в ночную смену парня или девушку, чтобы с утра тем на полеты успеть. Что не выспавшись - не беда, в открытой кабине прохладным ветерком обдувает, не задремлешь. А то мастер на заводе задержит - нужно гнать план...

Но план был не только на предприятиях: его устанавливали и аэроклубам. "Дать стране 150 тысяч летчиков!" - такой был призыв. И около 200 аэроклубов готовили летчиков из числа комсомольцев - рабочей молодежи, колхозников и учащихся - подлинных энтузиастов летного дела.

К сороковому году учлетов от производства все же "оторвали". Жили они в общежитии, их обеспечивали питанием, обували и одевали. Летчикам-инструкторам жалованье выплачивали регулярно.