В водовороте века. Мемуары. Том 2 - [127]

Так я сказал, но нельзя считать, что у меня была такая уж светлая надежда на судьбу сотрудничества. Просто я сказал только о своем предчувствии, выразил лишь свое желание.

И я, собственно говоря, на душе переживал нелегкое. Я терзался мыслью: «Между людьми разных стран, например, между командующим Ряном и Тан Цзюйу, между нами и командующим Юем, состоялось сотрудничество, а почему так трудно сотрудничать людям одной нации, то есть АНПА и Армии независимости? Разве ж невозможно сотрудничать нам с командующим Рян Сэ Боном?»

А действительно ли Армия независимости строила такие заговоры или нет? Это долгое время оставалось неизвестным, как искомое число в математике. Я признал безошибочность полученной информации, потому что ее собрал наш подпольщик. Но вместе с тем я пожелал, чтобы эта информация была беспочвенной. Пусть она была бы научно обоснованной, но у меня не было ни тени желания придираться к командующему Ряну. Человеческому мышлению есть свой лимит. Чтобы выйти из этого предела, нужно тратить довольно много времени и опыта. Вот почему я, уходя из Тунхуа, не торопился сделать вывод, что сотрудничество с Армией независимости невозможно.

Наоборот, я не терял надежду: непременно настанет час, когда командующий Рян поймет нашу искренность и будет стучать в дверь, предлагая сотрудничество. Патриотизм, образно говоря, равен потоку реки и ручья, впадающих в море, имя которому — коалиция с коммунизмом…

С той поры прошло много лет. Командующий Армии независимости Чвэ Юн Гу перешел со своим отрядом в Корейскую Народно-революционную армию. Мы вместе с ним вспоминали о незабываемых днях лета 1932 года. По словам Чвэ, в то время к заговорщическим попыткам разоружить АНПА прибегал не командующий Рян, а его подручный — штабист. В принципе Рян намеревался пойти на сотрудничество с АНПА, а тот штабист, взяв закулисный «микрофон» антикоммунизма, клеветал на нас и, наконец, со своими лояльными приспешниками начал строить интриги с целью разоружить наш отряд.

Рассказ Чвэ Юн Гу рассеял в пух и прах наше сомнение в командующем Рян Сэ Боне. На самом же деле командующий Рян очень сожалел, что прервались связи с нами, и он не имел ничего общего с заговорами против нас. У меня на душе улеглось, когда я слушал об этом. Я больше всего обрадовался, еще раз убедившись в том, что он — сейчас его нет в живых — был честен перед патриотизмом, не запятнан перед своим моральным долгом. Нет ничего более радостного и более приятного, когда узнаешь, что человек, которого раньше ты считал замечательным, остается неизменно замечательным даже спустя целые десятки лет и что хранимая тобой чистая мысль об этом человеке не грязнится и не пятнается.

Ошибка командующего Ряна была в том, что он не смог увидеть интриг противника. Он был человек справедливый, стойкий, но не знал, что у него под самым носом штабист строил козни в целях не дать дорогу сотрудничеству с нами. И еще: когда тот злобно клеветал на коммунистов, Рян не сумел проникнуть в его нутро, не заглянул в душу этому подлецу. Да и сам командующий скоро погиб оттого, что был обманут коварным противником.

Рян переориентировался от антикоммунизма к коалиции с коммунизмом только накануне его смерти. В то время положение в Армии независимости было очень сложным: усиливалось вредительство лазутчиков и подкупленных ими приспешников, росло число дезертиров и других убегающих из части отсталых элементов. С другой стороны, прозвучал голос, требующий сотрудничества с коммунистами.

Рян не мог больше игнорировать коммунистов. Он признал, что наступил новый бурный период, когда в революции в двух странах, в Корее и в Китае, коммунисты стали ее главной силой, они уже вершат все дела. Он объективно строго проверял свой подход к коммунизму и, наконец, решил пойти на коалицию с ним.

Недопонимание коммунизма и неосознанная вражда к нему не позволили Ряну принять решение пойти на сотрудничество с нами. И вот такой человек все же пошел вперед, переориентировался к коалиции с коммунизмом. Это было особым событием не только в жизни самого Ряна, но и в истории борьбы Армии независимости. Он бросил флаг антикоммунизма и избрал путь коалиции с коммунизмом. Этот факт мы видим и в том, что он пошел на совместные действия с Ян Цзинюем. Он намеревался сотрудничать и с нами.

Японские империалисты пуще всего боялись того, что войска Рян Сэ Бона будут идти с нами рука об руку. Сотрудничество КНРА и Армии независимости означало бы военно-политическое единство коммунистов и националистов в национально-освободительном движении в Корее. Это стало бы большой угрозой врагу.

Японская жандармерия, полиция и спецслужба умышленно запланировали заговоры — убить Рян Сэ Бона и разложить Армию независимости изнутри. К этим интригам присоединились и Мукденская жандармерия и служба Хукусима генерал-губернаторства в Корее. За Рян Сэ Боном установил надзор и слежку также «Дунбяньдаоский партизанский отряд спецслужбы Квантунской армии Японии».

Есть еще такая версия, что для тайных операций по убийству Ряна было выделено более 100 тысяч вон. Были подняты на ноги и Пак Чхан Хэ и другие шпики Синцзина.