В тисках голода. Блокада Ленинграда в документах германских спецслужб, НКВД и письмах ленинградцев - [4]
192. Письмо А. И. Демьяновской И. А. Андреенко, 18 марта 1942 г.
193. Коллективное письмо А. А. Жданову, 12 марта 1942 г.
194. Открытое письмо П. С. Попкову, Радиоцентр, И. А. Андреенко, 19 марта 1942 г.
195. Письмо Е. С. Скворцовой И. А. Андреенко, 20 марта 1942 г.
196. Письмо Н. В. Кузнецова П. С. Попкову, 20 марта 1942 г.
197. Письмо Н. М. Суетина П. С. Попкову, 20 марта 1942 г.
198. Письмо Г. Я. Гуревич И. А. Андреенко, 21 марта 1942 г.
199. Письмо Г. Д. Рыбалко А. А. Жданову, 21 марта 1942 г.
200. Письмо Е. Толмачевой-Карпинской И. А. Андреенко, 24 марта 1942 г.
201. Письмо Г. Пономаревой И. А. Андреенко, 24 марта 1942 г.
202. Письмо Н. А. Елисеева И. А. Андреенко, 27 марта 1942 г.
203. Письмо Н. М. Черняевой А. А. Жданову, 22 марта 1942 г.
204. Письмо Н. Л. Вельтер И. А. Андреенко, 29 марта 1942 г.
205. Письмо З. Соловьевой И. А. Андреенко, 29 марта 1942 г.
206. Письмо Н. А. Воскресенского П. С. Попкову, март 1942 г.
207. Докладная записка А. И. Поддячей о Н. А. Воскресенском, 17 апреля 1942 г.
208. Коллективное письмо женщин И. А. Андреенко, 19 марта 1942 г.
209. Письмо Ф. Г. Стругач И. А. Андреенко, 3 апреля 1942 г.
210. Решение о предоставлении помощи Ф. Г. Стругач, 4 апреля 1942 г.
211. Письмо С. М. Спехина Н. В. Соловьеву, апрель 1942 г.
212. Письмо А. В. Бурова и П. В. Васильева-Северянина И. А. Андреенко, 8 апреля 1942 г.
213. Письмо А. П. Пантелеева П. С. Попкову, 15 апреля 1942 г.
214. Письмо К. И. Поварнина П. С. Попкову, 19 апреля 1942 г.
215. Письмо В. Сергеевой И. А. Андреенко, апрель 1942 г.
216. Письмо В. Сергеевой И. А. Андреенко, апрель 1942 г.
217. Анонимное письмо И. А. Андреенко, 22 апреля 1942 г.
218. Письмо Е. Л. Чибисовой-Некрасовой Андреенко, 20 мая 1942 г.
219. Анонимное письмо А. А. Жданову, 26 мая 1942 г.
220. Письмо О. В. Котельниковой И. А. Андреенко, 6 июня 1942 г.
221. Решение о предоставлении помощи О. В. Котельниковой, 4 апреля 1942 г.
222. Письмо З. В. Балканской П. Г. Лазутину, 25 мая 1942 г.
223. Решение о предоставлении помощи З. В. Балканской, 12 июня 1942 г.
224. Письмо И. А. Груздева И. А. Андреенко, июнь 1942 г.
225. Анонимное письмо А. А. Жданову, 18 февраля 1942 г.
226. Об информации, изложенной в письме Лебедева на имя А. А. Жданова,18 февраля 1942 г.
227. Проект решения Исполкома Ленгорсовета«Об организации в городе Ленинграде продажи продовольственных товаров населению, сдавшему государству иностранную валюту, драгоценные металлы и камни», август 1942 г.
228. Инструкция «О порядке приемки от населения драгоценных металлов, камней и иностранной валюты и продажи ему продовольственных товаров», 6 августа 1942 г.
229. Приложения к проекту решения Исполкома Ленгорсовета «О порядке приемки от населения драгоценных металлов, камней и иностранной валюты и продажи ему продовольственных товаров», 6 августа 1942 г.
230. Письмо О. М. Фрейденберг в Ленинградский Горком ВКП(б), 17 сентября 1942 г.
КРАТКИЙ ОБЗОР БЛОКАДЫ ЛЕНИНГРАДА В НЕМЕЦКОЙ И РОССИЙСКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ
В канун 70-летнего юбилея полного снятия блокады Ленинграда президент Германии Йоахим Гаук принес официальные извинения в связи с организованной вермахтом осадой города и целенаправленным уничтожением голодом, бомбежками и артобстрелами его мирного населения. «Я могу лишь с глубокой скорбью и чувством стыда думать о войне на уничтожение, которую нацистская Германия вела против Советского Союза, — написал он в послании В. Путину. — Особенно ужасным событием войны стало окружение Ленинграда. Я говорю вам и вашему народу: мы разделяем боль утраты и сопереживаем выжившим, которые и по сей день страдают от последствий войны».[1]
Путь к этому признанию был не простым. Несмотря на то, что в ходе Нюрнбергского процесса командующему группы армий «Север» были предъявлены обвинения в организации гибели подчиненными фон Леебу войсками 632 тыс. горожан, адвокатам фельдмаршала удалось убедить трибунал в том, что в международном гуманитарном праве не было нормы, которая бы запрещала использовать голод как средство ведения войны, а поэтому и вины фон Лееба в этом нет.
В течение многих лет в западногерманской историографии тема блокады Ленинграда фактически замалчивалась, а попытки отдельных историков из бывшей ГДР[2] сказать правду о битве за Ленинград к изменению общей ситуации и признанию стратегии фактического геноцида в отношении ленинградцев в годы блокады успеха не имели. В послевоенной Германии доминировали два представления: во-первых, немцы видели самих себя жертвами, сперва нацизма, а затем и второй мировой войны, а, во-вторых, они предпочитали считать, что вермахт и его солдаты лишь выполняли приказы и действовали изолированно от преступной политической системы. В некоторой степени, и генералы, и солдаты тоже были своего рода жертвами. В то время как символом страданий гражданского населения Германии был Дрезден, символом страданий солдат считался Сталинград. Это вполне комфортное представление о немецком страдании было вплоть до последнего времени основой исторического восприятия войны, по крайней мере, в западногерманских землях.
В книге «Неизвестная блокада» на основе документов партийных органов, спецсообщений УНКВД, многочисленных дневников, писем и воспоминаний изложены малоизвестные вопросы блокады Ленинграда. Все ли возможное делали Сталин и его ближайшее окружение для помощи Ленинграду? Публикуемые документы проливают свет на деятельность Смольного в критические для города месяцы и по-новому освещают развитие ситуации в конце августа— начале сентября 1941 г.Ранее недоступные уникальные материалы архива УФСБ являются незаменимым источником для оценки деятельности репрессивного аппарата и масштаба протеста населения против режима, допустившего блокаду огромного города и гибель сотен тысяч людей.
Всестороннее изучение настроений и системы политического контроля в советский период в течение долгого времени было запретной темой в отечественной историографии. Как отмечает Т. М. Горяева, в обществе, в котором всячески камуфлировалось наличие разветвленной системы политического контроля, любые попытки ее изучения даже в исторической ретроспективе рассматривались как вероятность возникновения нежелательных аллюзий. К тому же важно учитывать и большие сложности, связанные с изучением настроений. Дело в том, что многие духовные процессы, как сознательные, так и неосознанные, не оставили после себя никаких материальных свидетельств.
Среди великого множества книг о Христе эта занимает особое место. Монография целиком посвящена исследованию обстоятельств рождения и смерти Христа, вплетенных в историческую картину Иудеи на рубеже Новой эры. Сам по себе факт обобщения подобного материала заслуживает уважения, но ценность книги, конечно же, не только в этом. Даты и ссылки на источники — это лишь материал, который нуждается в проникновении творческого сознания автора. Весь поиск, все многогранное исследование читатель проводит вместе с ним и не перестает удивляться.
Основу сборника представляют воспоминания итальянского католического священника Пьетро Леони, выпускника Коллегиум «Руссикум» в Риме. Подлинный рассказ о его служении капелланом итальянской армии в госпиталях на территории СССР во время Второй мировой войны; яркие подробности проводимых им на русском языке богослужений для верующих оккупированной Украины; удивительные и странные реалии его краткого служения настоятелем храма в освобожденной Одессе в 1944 году — все это дает правдивую и трагичную картину жизни верующих в те далекие годы.
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Первая мировая война, «пракатастрофа» XX века, получила свое продолжение в чреде революций, гражданских войн и кровавых пограничных конфликтов, которые утихли лишь в 1920-х годах. Происходило это не только в России, в Восточной и Центральной Европе, но также в Ирландии, Малой Азии и на Ближнем Востоке. Эти практически забытые сражения стоили жизни миллионам. «Война во время мира» и является предметом сборника. Большое место в нем отводится Гражданской войне в России и ее воздействию на другие регионы. Эйфория революции или страх большевизма, борьба за территории и границы или обманутые ожидания от наступившего мира — все это подвигало массы недовольных к участию в военизированных формированиях, приводя к радикализации политической культуры и огрубению общественной жизни.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.