В тисках голода. Блокада Ленинграда в документах германских спецслужб, НКВД и письмах ленинградцев - [23]
Нет серьезных оснований подвергать сомнению данные о немецких листовках, которые хранили некоторые из арестованных, о листовках «местного происхождения», о надписях, антисоветского характера, о фактах прослушивания радиопередач, передававшихся противником, о написании анонимных писем и иных проявлениях нелояльности, которые приводятся в обобщающих спецсообщениях УНКВД и УНКГБ, а также в докладных записках секретно-политического отдела, регулярно направлявшихся в центральный аппарат. Тексты листовок и писем в них были представлены, как правило, полностью. Кроме того, в архиве УФСБ нам удалось выявить несколько таких писем, сравнение которых с приведенными в отчетных документах данными полностью совпадают. В спецсообщениях содержится указание способа производства листовки (гектограф, написание от руки), дата и место обнаружения, количество изъятых листовок, а также лица, которые сообщили в партийные или правоохранительные органы о том или ином антисоветском пропагандистском материале. Сообщения об отказе от работы с точным указанием обстоятельств происшествия, а также уклонения от призыва в армию военнообязанных являются неоспоримыми фактами, которые также необходимо учитывать.
В спецсообщениях УНКВД звучали голоса представителей практически всех слоев общества — домохозяек, рабочих, рядовых инженеров, известных ученых, академиков, деятелей культуры. Ни один другой источник не может обеспечить такой репрезентативности, как документы НКВД. Спецсообщения органов НКВД были очень детальными, в них приводились десятки примеров высказываний людей самых разных профессий, положения (за исключением партийной и советской номенклатуры), добытых агентурно-оперативным путем.
Спецсообщения органов НКВД о настроениях населения не дают нам возможности проследить эволюцию настроений какого-либо конкретного лица на протяжении всего периода блокады. Ведомство, призванное обеспечивать государственную безопасность, фиксировало, главным образом, потенциально или реально опасные настроения, удаляя при этом малейшие ростки оппозиционности. Однако «горизонтальный срез» морально-политического состояния различных слоев общества был представлен в документах НКВД очень детально. Они позволяют воссоздать общее развитие настроений горожан в период битвы за Ленинград, особенно той их части, которая граничила с оппозиционностью. Таким образом, материалы о «контрреволюционной деятельности» дают возможность обозначить вторую границу спектра политических настроений в период войны. Первая, как известно, была задана самим режимом и господствовавшей идеологией. Следует, однако, отметить, что в период кризиса 1941-1942 гг. УНКВД приводило примеры и просоветских настроений, хотя это, скорее, являлось исключением.
Мы исходим из того, что необходимо привлекать самые разнообразные источники для восстановления полной картины эволюции настроений в Ленинграде. Но одно представляется совершенно очевидным — без материалов УНКВД исследователям социальной истории, массовой психологии, а также системы политического контроля обойтись не удастся. Помимо сводок партийных органов разного уровня, это практически единственный источник, в котором регулярно отражались взгляды, суждения и эмоции практически всех слоев населения (за исключением, пожалуй, партийно-советской номенклатуры, которая до 1944-45 гг. пользовалась своеобразным «иммунитетом») в связи с важнейшими событиями общественно-политического и социального характера.
Информация чекистов была чрезвычайно важна для корректировки пропагандистских усилий, для выравнивания дисбаланса между ожиданиями ленинградцев и объективной реальностью. Не случайно, что из центрального аппарата НКВД в Большой дом регулярно поступали директивы с просьбой «срочно сообщить отклики интеллигенции, рабочих и колхозников в связи с «докладом тов. Сталина», «сообщением Совинформбюро», «заключением договора» и т. п. Таким образом, знание массовых настроений было важнейшей предпосылкой «мудрой», отвечающей чаяниям народа политики Сталина. Нередко именно с представлениями научной интеллигенции, откликающихся на те или иные события, вели скрытую полемику органы пропаганды и агитации.
Сводки о настроениях, подготовленные УНКВД, передавались для ознакомления руководству ОК и ГК ВКП(б), которое вносило коррективы в проводившуюся в городе агитационно-пропагандистскую работу. В этом смысле и Кремль, и Смольный были заинтересованы в максимально объективной информации о положении в городе и на фронте — для традиционного в мирное время лукавства о «всеобщей поддержке политики партии и правительства» в суровые дни войны просто не было места.
Что касается внешней критики документов УНКВД, необходимо отметить следующее. Все документы УНКВД, на которые мы ссылаемся, находятся на хранении в Архиве УФСБ РФ по г. Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Приказы центрального аппарата НКВД и НКГБ представляют собой заверенные копии. Оригиналы и заверенные копии приказов, приказаний и спецсообщений Управления сгруппированы в дела, они отражают нормативную базу проведения агентурно-оперативной работы, взаимоотношения с партийными, советскими и военными органами в период войны по различным вопросам, а также собственно анализ настроений. Все документы отпечатаны на машинке, как правило, на бланке регионального управления и имеют свой номер. Исключения составляли телеграммы, переданные по «ВЧ» в наркомат внутренних дел. Они были отпечатаны на обычном листе белой бумаги формата А4 и в них помимо адресата указывались дата и точное время отправления, имя того, кто передал спецсообщение, а также имя и должность того, кто и когда принял спецсообщение. Записки о результатах обследования подлежавших выведению из строя важнейших предприятий, учреждений и объектов в случае вынужденной сдачи города хранятся как в форме оригинальных рукописных текстов, подписанных ответственными сотрудниками, а также в форме отпечатанных копий, заверенных В. Меркуловым или работниками Секретариата УНКВД.
В книге «Неизвестная блокада» на основе документов партийных органов, спецсообщений УНКВД, многочисленных дневников, писем и воспоминаний изложены малоизвестные вопросы блокады Ленинграда. Все ли возможное делали Сталин и его ближайшее окружение для помощи Ленинграду? Публикуемые документы проливают свет на деятельность Смольного в критические для города месяцы и по-новому освещают развитие ситуации в конце августа— начале сентября 1941 г.Ранее недоступные уникальные материалы архива УФСБ являются незаменимым источником для оценки деятельности репрессивного аппарата и масштаба протеста населения против режима, допустившего блокаду огромного города и гибель сотен тысяч людей.
Всестороннее изучение настроений и системы политического контроля в советский период в течение долгого времени было запретной темой в отечественной историографии. Как отмечает Т. М. Горяева, в обществе, в котором всячески камуфлировалось наличие разветвленной системы политического контроля, любые попытки ее изучения даже в исторической ретроспективе рассматривались как вероятность возникновения нежелательных аллюзий. К тому же важно учитывать и большие сложности, связанные с изучением настроений. Дело в том, что многие духовные процессы, как сознательные, так и неосознанные, не оставили после себя никаких материальных свидетельств.
Политическая полиция Российской империи приобрела в обществе и у большинства историков репутацию «реакционно-охранительного» карательного ведомства. В предлагаемой книге это представление подвергается пересмотру. Опираясь на делопроизводственную переписку органов политического сыска за период с 1880 по 1905 гг., автор анализирует трактовки его чинами понятия «либерализм», выявляет три социально-профессиональных типа служащих, отличавшихся идейным обликом, особенностями восприятия либерализма и исходящих от него угроз: сотрудники губернских жандармских управлений, охранных отделений и Департамента полиции.
Монография двух британских историков, предлагаемая вниманию русского читателя, представляет собой первую книгу в многотомной «Истории России» Лонгмана. Авторы задаются вопросом, который волновал историков России, начиная с составителей «Повести временных лет», именно — «откуда есть пошла Руская земля». Отвечая на этот вопрос, авторы, опираясь на новейшие открытия и исследования, пересматривают многие ключевые моменты в начальной истории Руси. Ученые заново оценивают роль норманнов в возникновении политического объединения на территории Восточноевропейской равнины, критикуют киевоцентристскую концепцию русской истории, обосновывают новое понимание так называемого удельного периода, ошибочно, по их мнению, считающегося периодом политического и экономического упадка Древней Руси.
Эмманюэль Ле Руа Ладюри, историк, продолжающий традицию Броделя, дает в этой книге обзор истории различных регионов Франции, рассказывает об их одновременной или поэтапной интеграции, благодаря политике "Старого режима" и режимов, установившихся после Французской революции. Национальному государству во Франции удалось добиться общности, несмотря на различия составляющих ее регионов. В наши дни эта общность иногда начинает колебаться из-за более или менее активных требований национального самоопределения, выдвигаемых периферийными областями: Эльзасом, Лотарингией, Бретанью, Корсикой и др.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.
Пособие для студентов-заочников 2-го курса исторических факультетов педагогических институтов Рекомендовано Главным управлением высших и средних педагогических учебных заведений Министерства просвещения РСФСР ИЗДАНИЕ ВТОРОЕ, ИСПРАВЛЕННОЕ И ДОПОЛНЕННОЕ, Выпуск II. Символ *, используемый для ссылок к тексте, заменен на цифры. Нумерация сносок сквозная. .
В книге сотрудника Нижегородской архивной службы Б.М. Пудалова, кандидата филологических наук и специалиста по древнерусским рукописям, рассматриваются различные аспекты истории русских земель Среднего Поволжья во второй трети XIII — первой трети XIV в. Автор на основе сравнительно-текстологического анализа сообщений древнерусских летописей и с учетом результатов археологических исследований реконструирует события политической истории Городецко-Нижегородского края, делает выводы об административном статусе и системе управления регионом, а также рассматривает спорные проблемы генеалогии Суздальского княжеского дома, владевшего Нижегородским княжеством в XIV в. Книга адресована научным работникам, преподавателям, архивистам, студентам-историкам и филологам, а также всем интересующимся средневековой историей России и Нижегородского края.