В тине адвокатуры - [15]

— С большим удовольствием, — согласился Николай Леопольдович.

Окончив обед, князь повел его в свой кабинет, взял фуражку, затем спустился с ним вниз, зашел к нему посмотреть как он устроился, и дать ему возможность взять шляпу. Заметив неприбранную на полу веревку, распушил находившегося тут Петра, при чем ударил его для вразумления арапником.

— Нельзя не бить, такой уж народ! — сообщил при этом, как бы в объяснение, князь Николаю Леопольдовичу.

— Совершенно верно, — согласился тот, — распустить беда…

Около трех часов водил князь Гиршфельда по дому, саду, оранжереям, старому парку, заднему двору и псарне, подробно объясняя ему способ постройки дома, которую он производил сам, так как был архитектором-дилетантом, указывая на редкие растения, которые он выводил собственноручно, на породы и свойство псов и прочее.

Николай Леопольдович внимательно выслушивал своего чичероне, задавал вопросы, видимо всем искренно интересовался, не забывая со своей стороны делать замечания и давать объяснения сопровождавшему их Володе.

Князь к концу прогулки был совершенно очарован новым учителем.

Незадолго до обеда он отпустил его с сыном купаться, а сам отправился к княгине, которой и выразил свое удовольствие по поводу выбора ею репетитора.

— Я и не выбирала, Константин Николаевич рекомендовал… — небрежно кивнула она, но в душе была очень довольна.

XV Наедине с собою

После обеда, за которым князь всячески старался выказать свое внимание новому учителю, приказывая подавать ему по несколько раз кушанья и наливать лучшее вино, он предложил ему прекрасную сигару и обняв за талию, отправился с ним на террасу подышать, как он выразился, перед сном воздухом.

Гости наперерыв старались поддержать разговор с о свежеиспеченным княжеским любимцем.

Княгиня, храня недоступный вид, чуть заметно лукаво улыбалась.

Княжна продолжала бросать на учителя загадочные взгляды.

Наконец, князь простился и отправился на боковую.

Княгиня села с Голем, Гурбановым, Крутиковым за партию ералаша, любезно заменив Карамышева, за которым прислали нарочного по «экстренному» делу.

— Что там такое? — кричал он на дворе, садясь в таратайку.

— Убивство! — невозмутимо отвечал посланный.

— Вот, подлецы, не вовремя! Как ко мне карта шла! С утра как карта шла! — восклицал жрец Фемиды, ни к кому в особенности не обращаясь.

Таратайка укатила, нарочный плелся за ней легкой рысцой.

Николай Леопольдович присел было к княжне, но увидел устремленный на него ревнивый взгляд Зинаиды Павловны, перекинулся с Маргаритой Дмитриевной несколькими незначительными фразами, взял Володю и отправился в сад.

Княжна принялась за чтение. Володя предложил Николаю Леопольдовичу удить рыбу.

Они отправились сперва в помещение молодого князя, которое было очень мило обставлено и также, как помещение Николая Леопольдовича, состояло из двух комнат и маленькой передней. Во второй комнате спал вместе с молодым князем его старый дядька Дементьевич, вырождающийся тип крепостного служаки.

Захватив последнего со всеми принадлежностями уженья, они втроем отправились через сад на реку.

Уженье было удачно, и они не заметили, как наступило время вечернего чая.

Возвращаясь домой, они застали уже все общество за чаем, на передней террасе.

Володя начал с восторгом рассказывать матери и кузине об удачном ужении.

— А вы охотник? — спросила Николая Леопольдовича княжна.

— Да, я люблю охоту, когда в результате хорошая добыча.

— О, да вы человек практический… несмотря на свою молодость.

— Разве молодость — время бесцельного труда?

— Я этого не говорю… — смешалась княжна и покраснела.

— Время молодости — время идеалов! — заметила со вздохом княгиня.

— Идеалы надо заработать; приближение к ним, не говорю осуществление, доступно лишь практикам, — авторитетно заметил Николай Леопольдович.

— Какие же, по-вашему, жизненные идеалы? — спросил Август Карлович.

— Богатство, комфорт, слава, власть.

— Вы отрицаете поэзию жизни?

— Поэзию мечты — да, но поэзию действительности, которая состоит в достижении названных мною идеалов — нет.

— Вы, значит, все-таки материалист?

— Я не гонюсь за прозвищами — я работник.

Княжна вся превратилась в слух, и глаза ее сделались стеклянными.

— Что с тобою, Марго? — окликнула ее княгиня.

— Ничего, ma tante, я задумалась! — вздрогнула княжна.

— О богатстве, комфорте, славе? — пошутил Голь.

— Вы угадали, — бросила ему княжна, в ее глазах блеснул зеленый огонек.

Николай Леопольдович внимательно посмотрел на Маргариту Дмитриевну.

— Если вы захотите заняться чтением, то наша библиотека к вашим услугам; мы получаем все новые журналы и книги… — переменила разговор княгиня, обращаясь к Гиршфельду.

— Благодаря вас за позволение и не премину сегодня же им воспользоваться.

Чаепитие кончилось. Княгиня встала из-за стола, сказав Николаю Леопольдовичу:

— Мы ужинаем в час, если вам это покажется поздно, то прикажите подать себе ранее.

— Нет, я не привык ложиться рано.

— Марго, пойдемте ко мне, — позвала она княжну, и обе удалились.

— А мы не засядем в преферансик? — предложил Август Карлович. — Вы играете? — обратился он к Гиршфельду.

— Ни в какую игру, кроме стуколки, и то потому, что она скорее… — отвечал тот.