В тине адвокатуры - [14]

С больными же крестьянами орудовал приезжавший с ним фельдшер. Особенное свойство Августа Карловича было то, что он часто допивался до красной собаки и это было уже высшим пунктом его опьянения.

— Вертится, подлая, у меня под ногами, лягу — на грудь лезет, руки лижет, просто беда, не отгонишь! — рассказывал он про это виденье.

Второй был судебный следователь, Сергей Павлович Карамышев, имевший резиденцию в отстоящем верстах в сорока от Шестова торговом селе. Он был уже старик, лет пятидесяти, с выбритыми усами и подбородком и небольшими седыми министерскими баками. Следователем он служил уже давно, еще по наказу и остался вместе с очень немногими по введении судебной реформы, которой, кстати сказать, был очень недоволен и вел постоянную войну с прокурорским надзором, окружным судом и судебною палатою, что, впрочем, в виду того, что он был утвержденным следователем, благополучно сходило ему с рук. Оригинал он был страшный и летом переносил свою канцелярию из занимаемого им помещения в приобретенную им лагерную палатку на берег реки, заставляя своих двух рассыльных поочередно сторожить дела, а сам на несколько дней отлучался в Шестово перекинуться в картишки, до которых он был страшный охотник. Дома принимала пакеты и вела книги его жена, в экстренных случаях присылавшая за мужем. У ней же хранились, подписанные им на всякий случай бланки, в которые она вписывала тексты ответных бумаг, из обыденных. В деле исправления должности следователя ей помогала и старшая дочь Леночка, угреватая девица лет двадцати трех. Кроме Леночки, у Карамышева было двое сыновей, они учились в Т-ской гимназии, на вакациях же предавались полной свободе.

Остальные двое были соседние помещики из небогатых: Василий Васильевич Бурбанов и Владимир Павлович Кругликов. Они оба, но их откровенному признанию, отдыхали в Шестове от семейного содома… Их обоих Бог наградил многочисленным потомством обоего пола. Владимир Павлович был, кроме того, страстным охотником и, как следует быть, вдохновенным лжецом.

Князь Александр Павлович всегда с особенной серьезностью, выслушивал его росказни и тем придавал ему еще более духу.

О нем, между прочим, ходил следующий анекдот: однажды в Шестове он рассказывал о том, как раз он ехал где-то в Северо-Западном крае по местности, отличающейся обилием волков.

— Еду это я, — повествовал Владимир Павлович, — вдруг двадцать волков…

— И вы не боялись? — с участием спросил Александр Павлович.

— Нет, со мной был револьвер… — спокойно ответил тот.

Окружающие расхохотались.

Владимир Павлович обиделся.

Гости, после взаимного пожатия рук с Николаем Леопольдовичем, уселись за стол и принялись истреблять приготовленные яства.

XIV Успех

— Ее сиятельство, княгиня Зинаида Павловна просит Николая Леопольдовича пожаловать к ней кушать чай! — доложил вошедший лакей.

Гости переглянулись с улыбкой.

Князь Александр Павлович нахмурился.

Николай Леопольдович, сидевший рядом с Володей и уже дружески болтавший с ним, заметил произведенное докладом лакея впечатление, и громко проговорил, обращаясь к мальчику:

— Пойдемте вместе к мамаше, чтобы она могла видеть, что мы не только познакомились с вами, но и подружились.

Князь Владимир удивленно посмотрел на своего учителя, но последовал за ним.

Лицо князя просияло.

Гости уткнулись в тарелки.

Княжна Маргарита проводила Николая Леопольдовича долгим взглядом.

— Прекрасно воспитанный молодой человек, — заметил авторитетно князь, когда сын с учителем вышли. — Студент, а какая выдержка; кажется, даже из жидков, а какие манеры…

Княгиня, только что спустившаяся сверху, где да антресолях находились ее апартаменты, пила, по обыкновению, чай в угловой голубой гостиной. Чай был сервирован роскошно: серебряный самовар, такие же поднос, чайник, сухарница, полоскательная чашка и японский сервиз красиво выделялись на белоснежной скатерти. Сама княгиня в белом, шитом утреннем платье полулежала на кушетке с папиросой в руке. Недопитая чашка стояла на столе.

Атмосфера комнаты насыщена смесью запахов духов и мариланду.

Увидя Николая Леопольдовича вместе с сыном, княгиня бросила на последнего удивленный взгляд но, заметив особенно серьезное выражение лица Гиршфельда, быстро сообразила, что верно так нужно, и приветливо поздоровалась с ним.

Володя бросился здороваться с матерью.

— Как доехали?

— Прекрасно, ваше сиятельство, экипаж так покоен, лошади превосходные и я не заметил, как очутился в этом земном раю, как, по справедливости, можно назвать вашу усадьбу.

— Познакомились? — кивнула она в сторону сына, гладя его по голове.

— Даже подружились.

— Занятия начнете, конечно, завтра, сегодня вам надо отдохнуть с дороги.

— Как прикажете.

— Не хотите ли чаю?

— Merci, я только что позавтракал, — отказался он и встал.

— До свиданья, за обедом! — проговорила она, подавая ему руку.

Тот почтительно пожал ее и, взяв за руку Володю, направился снова в столовую.

— Явились? — весело встретил его князь, кончивший свой обед.

— Имея честь представиться и получить разрешение начать занятия завтра…

— Ну, конечно, завтра, куда же сегодня… прямо с дороги… А вот, если не устали, пройдемтесь со мной, стариком, я покажу вам дом, сад, оранжереи, все хозяйство…