В тине адвокатуры - [13]

Следом за вошедшими, другой человек внес чемодан приезжего.

— Ты, Петр, будешь служить барину, — обратился к вошедшему первый лакей, и направился к двери.

— Слушаю-с! — осклабившись отвечал Петр и бросился помогать раздеваться Николаю Леопольдовичу.

Петр был расторопный, молодой парень, с добродушным лицом, но хитрым выражением бегающих глаз.

Быстро распаковал он, по приказанию Гиршфельда, чемодан, уложил белье и платье по местам, и все было уже прибрано, а самый чемодан вдвинут под кровать, когда Николай Леопольдович окончил умываться.

Едва он успел с помощью Петра одеться, как вошел первый лакей.

— Его сиятельство, князь Александр Павлович просит вас на террасу.

— Сейчас! — ответил он, осматривая последний раз себя в зеркало.

«Пронеси, Господи!» — подумал он про себя и последовал за лакеем.

Тот распахнул ему дверь, ведущую в сад, и указал рукой налево:

— Пожалуйте!

Гиршфельд очутился перед лестницей, ведущей на верхнюю террасу… Твердою поступью стал он подниматься по ней… Сердце его, впрочем, сильно билось.

— Добро пожаловать! — раздался старческий голос князя, вставшего со стула, на котором он сидел у ломберного стола, следя за игрой четырех посторонних лиц, поднявших при словах князя от карт свои головы, мельком взглянувших на вошедшего и снова углубившихся в игру.

В руках князя был не покидавший его арапник.

Ломберный стол стоял в глубине террасы влево; вправо, ближе к балюстраде, было несколько железных садовых столов, стульев и кресел. На одном из них сидела с книжкою в руках и княжна Маргарита, положившая при появлении Гиршфельда книжку на колени и устремившая на него в упор взгляд своих больших глаз.

У ее ног, сидя на скамейке, играл с огромным догом пепельного цвета худенький, тщедушный, черномазенький мальчик, одетый, как и старый князь, в чесунчовую пару. Это и был будущий ученик Гиршфельда, князь Владимир.

Гиршфельд сделал общий поклон и подошел к князю, который подал ему руку.

— Кандидат прав, Николай Леопольдович Гиршфельд.

— Очень приятно, очень приятно, — повторил князь, — прошу любить и жаловать… Володя! — обратился к сыну князь.

Тот встал с пола и подошел.

— Вот и ваш ученик, держите его построже, способен, но ленив, маменькин сынок, баловень.

— Надеюсь, мы не будем лениться, вместе будем работать, вместе гулять, — пожал Гиршфельд худенькую ручку князя Владимира.

— А вот имею честь представить княжна Маргарита Дмитриевна, моя племянница, это уже не кандидат, а магистр, или даже, пожалуй, доктор всех наук, с ней держите ухо востро, всю премудрость наших дней изучила и все еще находит недостаточным, — ядовито заметил князь.

Николай Леопольдович почтительно поклонился и мельком взглянул на лежащую на коленях княжны книгу — это была «Логика» Милля, с примечаниями Чернышевского.

Княжна бросила чуть заметный враждебный взгляд в сторону князя, подала руку Николаю Леопольдовичу и крепко, по-мужски, пожала его руку.

Князь, со своей стороны, покосился на это пожатие.

Княжна снова углубилась в чтение.

«Как хороша!» — мысленно сказал себе Николай Леопольдович и подавил в себе вырывавшийся безотчетный вздох.

— Однако, соловья баснями не кормят. С дороги, чай, проголодались? Пойдемте завтракать; Володя, и ты.

Николай Леопольдович с Володей последовали за князем в столовую.

— Я, собственно говоря, в это время обедаю, а когда вы будете обедать, то я уже ужинаю, потому в восемь часов вместе с курами ложусь спать… За то встаю в пять часов утра, а иногда и раньше. В деревне так и следует, а вот моя любезная супруга… вы, кажется, с ней знакомы? — вопросительно взглянул князь на Николая Леопольдовича.

— Имел честь быть представленным ее сиятельству и даже несколько минут говорить с ней у Константина Николаевича Вознесенского, чьей рекомендации обязан я удовольствием беседовать теперь с вашим сиятельством.

Ответ, видимо, пришелся князю по вкусу.

— Так вот с ее сиятельство, — продолжал князь, делая ударение на титуле, — теперь, т. е. в два часа, только что изволит оканчивать свой утренний туалет, а потом пить свой утренний чай, понятно, что обед ее совпадает с моим ужином, а ужинает она тогда, когда я уже третий сон вижу.

Пройдя несколько роскошно меблированный комнат, они вошли в обширную столовую, где был сервирован для князя Александра Павловича обед, а для других обильный завтрак.

— Игроки наши и про еду забыли, — засмеялся Александр Павлович, ну, проголодаются, придут.

Николай Леопольдович тоже, на самом деле проголодавшись с дороги, с удовольствием принялся за завтрак.

Княжна появилась вскоре в столовую и села против него.

Немного спустя, появились один за другим и игравшие на террасе гости. Князь поочередно представил им прибывшего.

Один из них был местный земский врач Август Карлович Голь, тучный блондин с красноватым носом, красноречиво говорившим о том, что обладатель его не любил выпить. Он был постоянным врачом самого князя, которому, и то за последний год, приписывал лишь один опиум, без приема нескольких капель которого князь не мог заснуть.

Ежемесячно он посещал Шестово, так как в селе был врачебный пункт, и гостил дня три, четыре, проводя, впрочем, все время за карточным столом в княжеской усадьбе.