В тени побед - [40]

Я связываюсь по телефону с летным штабом и прошу срочно предоставить мне самолет для вылета в Парфино, расположенное к востоку от Старой Руссы на реке Ловать. Мне обещают, что после полудня самолет заберет меня с аэродрома в Молвостицах.

Я тепло прощаюсь с Нильсоном и Термопленом. Вместе мы пережили тяжелые часы. Затем отправляюсь на полевую летную площадку. Время идет, но вместо моего самолета появляются русские штурмовики. Они бомбят и обстреливают аэродром. Из нашего не самого безопасного укрытия мы наблюдаем за противовоздушной обороной. Артиллеристы палят из пушек трассирующими снарядами малого калибра, снаряды попадают в цель, но отлетают в стороны. Это хорошо видно. Они не оказывают ни малейшего воздействия на бронированные русские самолеты. Сбросив все свои бомбы и выпустив все снаряды, русские поворачивают обратно.

Спустя еще два часа томительного ожидания наконец-то появляется самолет и приземляется неподалеку. Не медля ни минуты, мы отправляемся в обратный путь. Машина низко летит над бесконечными лесами, скользит над болотами, над руслами рек и заболоченными лужицами, поросшими камышом. Лиственный лес уже окрасился цветами осени. В отблесках пурпурно-красных лучей заката отражается их палитра. То здесь, то там через узкие реки переброшены небольшие мостки – единственный след человека в этом необъятном девственном лесу. Домов совсем не видно.

Великолепие бескрайних просторов, одиночество над русскими лесами захватывают дух. Если летчик совершит здесь вынужденную посадку, он сгинет навеки. Из этой безграничной болотистой местности выбраться невозможно.

Пилот берет курс на север и спрашивает, хочу ли я посмотреть на многочисленные реки, впадающие в озеро Ильмень. Он имеет в виду Полу, Полисть и дельту Ловати. Я киваю.

Он поднимается вверх примерно на 2000 метров и осторожно высматривает вражеские самолеты. Перед нами открывается новый мир. Лучи заходящего солнца, низко висящего над горизонтом, освещают пейзаж, который останется в моей памяти на всю жизнь. Широкие, узкие и совсем узенькие реки, точно серебряные нити, переплетаются друг с другом. Теперь можно различить деревни, расположенные по их берегам. Над горизонтом возвышаются разрушенные купола и башни церквей Старой Руссы, отливая опаловым блеском вечернего зарева. Над широким озером Ильмень поднимается туман.

За час полета мы позабыли о войне. Но уже перед приземлением она снова проникает в наше сознание, вездесущая и всемогущая.

Обер-фельдфебель Доблер

Когда мы спускаемся с самолета, автомобиль полевого лазарета Парфина уже ожидает нас на летной площадке. С благодарностью я прощаюсь с пилотом. Мой багаж с инструментами быстро грузят в открытый автомобиль, я усаживаюсь рядом с водителем, и мы отправляемся в путь. Судя по карте, следует рассчитывать на два часа езды. Нам понадобилось пять. Несмотря на это, водитель говорит:

– Сегодня мы еще хорошо добрались, господин капитан. Мне приходилось тратить на эту дорогу по восемь – десять часов.

В Парфино мы прибываем уже после полуночи. Вся местность залита лунным светом. Машина сворачивает с дороги и останавливается перед дверью лазарета. Встречающий говорит, что я должен немедленно встретиться с начальником. Он меня уже ждет. Войдя в кабинет, я испытываю легкий ужас, поскольку офицер медицинской службы, стоящий передо мной, не кто иной, как господин доктор Теобальд Кнорре.

Все обойдется. Удивительно, но я даже не даю ему заговорить первым. После корректного служебного приветствия прошу сразу же отвести меня к тяжелораненым. А тем временем для меня могут подыскать место и перенести туда мои вещи. Все это я произношу, естественно, подчеркнуто вежливым тоном, сжимая в руках свою сумку с инструментами. Ему приходится смириться и выполнить все мои просьбы. Все же господин старший полковой врач предпочитает не провожать меня лично, как можно было ожидать, а выделяет мне проводника до хирургического отделения. Оно находится через несколько домов на берегу широкой реки Ловати. Там меня встречает старший коллега, от которого поступил вызов. Кажется, он рад возможности переложить на меня ответственность.

Доктор Лиенгард намного старше меня. Это замечательный врач, который, несмотря на свои годы, по-прежнему думает только о том, чтобы помогать от всего сердца. Он тепло приветствует меня и сразу же ведет к больному, который его так беспокоит.

– Обер-фельдфебель, – рассказывает он. – По фамилии Доблер, Тони Доблер, молодой баварец, всего двадцать четыре года. – Его глаза горят. – Огнестрельное ранение шеи, прострелена левая сонная артерия, Carotis comunis.*[19] Образовалась аневризма, которая стремительно увеличивается.

Голос у него подрагивает: чувствуется, что этот опасный случай сильно взволновал его.

– Если вы ему не поможете, он пропал!

Пока мы шли к раненому, доктор поведал мне подробности. Восемь дней назад в бою Доблер был ранен в шею. Пуля вошла с левой стороны затылка, а вышла справа на уровне нервного окончания. Удивительно, что человек с таким ранением вообще остался жив. Ему нужно благодарить своего товарища, не потерявшего присутствия духа в решающий момент. Дело в том, что, когда Доблер упал, сраженный выстрелом, и пуля пробила сонную артерию, из раны брызнула струя алой крови толщиной с палец. Товарищ тут же подлетел к нему, со всей силой надавил большим пальцем на рану, остановил поток крови и держал так до тех пор, пока кровотечение постепенно не прекратилось. Несмотря на это, Доблер потерял много крови и лишился сознания. В дивизионном медпункте его как следует перевязали. Там заметили, что на месте ранения на шее образовалась огромная опухоль, которая с каждым днем пугающе увеличивалась.