В тени Альгамбры - [21]

Жаль только, техника служит лишь на благо веры, а не на благо верующих или тех, в ком предполагается вера! Мы не удержались и поехали на такси в квартал города, где стоит тот гостеприимный щит. Словно в насмешку, он, этот квартал, носит название Бельявиста, что означает «красивый вид». Там, на окраине, электрического освещения нет не только в домах, но даже на улицах. Большинство низких лачуг (есть и исключения) пришло в полную негодность, и все они утопают в какой-то немыслимой трясине. Дома и улицы начисто лишены какой-либо канализации, нет даже самых обыкновенных сточных канав; на крохотных двориках не растет трава, зато ослы, овцы и куры пируют на горах отбросов.

— Как-то ночью я повез сюда акушерку к одной роженице, — рассказывает нам шофер такси, — Я не смог подъехать к дому ближе, чем на сто метров, машина просто застряла в дерьме, и акушерке пришлось идти к клиентке пешком. Страшно сказать, что сталось с ее туфлями. Только вы не подумайте, будто это самый жуткий квартал в Севилье. На той стороне города есть район куда больше этого, там еще хуже.

Нечто подобное увидел я и в Мадриде. Боязливо озираясь вокруг, — не следит ли за мной какой-нибудь служитель эрмандады[6],— я только что сфотографировал пещерные жилища или, по крайней мере, их входы — на окраине города в Вальекас и пошел обратно к городу, по направлению к конечной станции метро. Передо мной медленно шагает прилично одетый рабочий. Когда я нагоняю его, он здоровается.

— Я видел, вы фотографировали куэвы, — говорит он. — Вы турист? Да, у вас, в вашей стране, куэв, конечно, нет. Но у нас в Мадриде есть и гораздо более красивые жилища.

Что за наваждение! Это дьявольски похоже на слова, с которыми обратился к нам полицейский в Андалузии, разве что этот вот испанец не козыряет передо мной бургомистром. Да и по виду он совсем не похож на шпика, но ведь самые опасные агенты как раз те, чье ремесло не распознаешь с первого взгляда!

Однако на этот раз все выглядит не так грозно. Человек, вместе с которым я теперь шагаю, пекарь. Ему всего лишь тридцать пять лет, хотя по его изможденному, изжелта-бледному лицу можно дать и больше. Он болел и семь месяцев не имел работы. Как он содержал все это время семью — у него двое детей, — об этом лучше не рассказывать.

— В нашей стране много нищеты, — говорит он. — Большинство туристов ее не видят и не хотят видеть, они полагают, что увидели Мадрид, если увидели Гран-Виа и Прадо. А ведь за границей не мешало бы чуть получше знать и другую Испанию! Вот хотя бы следующая улица направо, что идет между этими жилыми кварталами. Метров через сто вы придете по этой улице к лестнице. Поднимитесь по ней, и вы найдете квартал — не пещеры, а дома, стоящие на земле, но это удивительные дома! Там наверху живет по крайней мере триста семей, все переселенцы из Толедо и других соседних провинций. По большей части они сами ставили там свои лачуги. Посмотрите на них, не пожалеете!

Пройдя метров сто, я действительно оказываюсь у подножия очень своеобразной каменной лестницы. Она круто подымается вверх метров на шесть-семь. Отдельные ее ступени имеют высоту сантиметров в сорок. Зато сверху они такие узкие, что я при всем желании не могу ставить ногу прямо; при этом они скошены и местами выщерблены, как и слишком низкий, притом без всякого поручня парапет слева (справа зияет бездна), держаться за который всерьез значило бы наверняка свалиться. Я знаю: передо мной подъем, но речь идет не о восхождении по лестнице, а об альпинистском походе со всеми сопутствующими ему опасностями — вот чего от меня хотят! Но не только от меня. В конце концов, мне необязательно подниматься наверх. Однако вот проходит мимо старая женщина с ведром воды. Недолго думая, она вступает на лестницу и тяжело дыша, то и дело подбирая длинную, мешающую юбку, с трудом начинает карабкаться по ступеням. Ей-то нельзя прохлаждаться внизу, ведь ее, наверное, ждут наверху с водой! Вот одна за другой, большей частью босые, спускаются с ведрами по лестнице женщины помоложе и дети, им тоже придется снова преодолевать подъем: воды наверху нет, ее надо брать из колонки в новом квартале. А вот следом за ними идет красивая, пестро одетая цыганка, она без ведра, зато несет на руках ребенка. В противоположность изможденным испанкам у нее прямо-таки цветущий, упитанный вид, но, несмотря на это, она немедленно просит у меня песету — она голодна, ей нечего есть. Цыганка тоже не останется здесь внизу и поднимется к своим сородичам, как только наклянчит достаточно песет.

И вот я стою наверху — в конце концов я люблю бродить по горам, хотя и в более подходящей обуви, и уж конечно не ударю лицом в грязь перед дамами. Прямо передо мной лежит, слегка повышаясь в гору, нагромождение сгрудившихся маленьких халуп, словно кто-то сдвинул здесь в одну кучу летние домики одного огромного дачного поселка. Уличной грязи тут просто негде разгуляться, потому что нет ни достаточно широких улиц, ни внешних дворов, как в севильской Белья-висте, а лишь извилистая улочка метров в двести — триста длиной и от силы полтора метра шириной, покрытая высоким слоем нечистот. От нее отходят еще более узкие боковые тропинки.