В те дни на Востоке - [88]
Полк шел на Хайлар. Грунтовая дорога вела по выжженному солнцем Баргинскому плоскогорью — однообразной пустыне. Только на бугорках с тарбаганьими норами топорщился сухой полынник и колючая трава. Встречались и голые плешины — солончаки.
В небе круто стояло огненное солнце. Серый суглинок, истертый в порошок, стеной валил из-под ног и колес, забивал ноздри, скрежетал на зубах. Губы у солдат запеклись от жары, побурели щеки, просолели от пота гимнастерки. Всех томила жажда, но воды нигде не было. Встречающиеся на пути озера пересохли. Остались только мелкие лужицы с соленой мутной влагой. Надежда была лишь на своих снабженцев. Но они не успевали подвозить воду. Поэтому, когда на обочине появился «виллис», волоча за собой шлейф пыли, все обернулись. В открытой машине рядом с шофером сидел командир дивизии. Шофер сбавил скорость, Громов крикнул:
— Семьсот семьдесят седьмой, подтянись! Скоро привал!
— А вода будет? — вскинул голову Веселов. — А то уж язык к небу присох!
— Скоро подвезут. — Крепитесь, товарищи!
Действительно, вскоре подошла грузовая машина с резиновым баллоном во весь кузов. Батальон остановился. Солдаты (откуда только силы взялись) мигом атаковали машину. Но комбат приказал построиться по взводам. Люди цепочкой подходили по одному, подставляли котелки и каски под шланг, из которого бежала вода. Наполнив их, солдаты отходили и с жадностью прикладывались к своим посудинам, освежали лица, а остатки драгоценной влаги сливали во фляжки.
Вода — не водка, но и ее нельзя в походе много пить. Однако некоторые не думали о последствиях. А последствия сразу же сказались, как только роты двинулись в путь.
Шумилов пожадничал. Вода булькала в животе, отяжеляла тело и сочилась изо всех пор, как в парной бане. Идти было еще тяжелее. А тут, как назло, пошел голимый песок. Ноги тонули по щиколотку. Бойцы брели, как по снегу. Гимнастерки вымокли, хоть выжимай. Ноги от слабости заплетались. Люди выбивались из сил.
— Не дорога, а морской пляж, — злился Шумилов. — Такого и в Забайкалье не было.
— А в Монголии встречается, — сказал пожилой солдат. — Когда я воевал на Халхин-Голе, то пришлось поползать по песку.
Рязанские шли, как пьяные. Данилов еще держался, тянул бронебойку вперед, а Вавилов еле переставлял ноги. Вскоре совсем расписался: свернул в сторону и рухнул. Арышев посадил его на повозку. Быков тоже ехал — ослаб от жары. Но основная масса воинов стойко переносила поход, не зря закалялась в степях забайкальских…
Под вечер зной спал. Из-за горизонта выплыли грозовые тучи. Потянул ветерок, глухо загрохотал гром.
Арышев вынул карту. Скоро должен быть привал на ночевку. Вымотались за день солдаты, километров шестьдесят отшагали.
Солнце скрылось в кипящих тучах. Усилился ветер. Он освежал прохладой, обсушивал потные лица.
Белой изогнутой змейкой блеснула молния. Пулеметом прострочило из надвигающихся туч. А позади их, словно пушечный гул, катился по небу гром, то усиливаясь, то затихая.
Захлестал косой дождь.
Солдаты раскатывали шинели и одевали.
Поступил приказ остановиться на ночевку. Ужинали среди песков под дождем и тут же засыпали, укрывшись шинелями и плащ-накидками около своих повозок.
К утру небо очистилось от туч. Яркое солнце оглядывало и обсушивало теплыми лучами каждый бугорок, каждую лощинку. Занимался жаркий день. Но солдаты не огорчались: нужно было обсушиться и обогреться.
После завтрака снова двинулись в путь. Пески скоро кончились. Грунт стал тверже, травка — гуще. Встречались высоты, лощинки, поросшие осокой. В небе кружили коршуны. Солдаты умиротворенно шагали, как на учениях. Веселов догнал Арышева, шедшего в голове роты, предложил послушать только что сочиненное стихотворение. Но тут внезапно закричали идущие впереди:
— Кавалерия справа!
— К бою!
Все увидели, как из-за ближней высотки вылетела вражеская конница. С саблями наголо эскадрон несся во весь карьер, дико крича и улюлюкая.
Батальон развернулся в цепь и залег.
— По кавалерии — огонь! — командовали офицеры.
Солдаты не успели подготовить пулеметы, минометы, пушки. В ход были пущены только автоматы и винтовки.
Метрах в ста от нашей цепи лошади начали падать. Произошло замешательство. Некоторые всадники поворачивали обратно, спасаясь бегством. Но их настигали пули.
Через три-четыре минуты от эскадрона ничего не осталось. В долине лежали трупы лошадей и всадников. Как выяснилось, это были баргуты, служившие у японцев. Видно, не знали они, что наша армия вооружена автоматами, и поплатились жизнями, применив устаревшую тактику.
Дорога вела на подъем. Впереди тянулись невысокие холмы. На склонах зияли развороченные доты. У одного, недалеко от дороги, прямым попаданием снаряда выбросило на стороны серые бетонные осколки. Говорили, что вчера здесь вел бои соседний полк. Лежали обгорелые остовы двух наших автомашин и один подбитый танк. В этом месте проходила полоса Чжалайнорского укрепрайона.
За холмами открылось село Чжалайнор. Оно не помещалось в широкой пади. Нескольких кривых улиц с деревянными и саманными домами взбегали на пологие склоны. В центре возвышалась белокаменная церковь. Здесь тоже жили забайкальские казаки, но были и китайцы.
Первая часть книги – это анализ новейшей англо-американской литературы по проблемам древнерусской государственности середины IX— начала XII в., которая мало известна не только широкому российскому читателю, но и специалистам в этой области, т. к. никогда не издавалась в России. Российским историком А. В. Федосовым рассмотрены наиболее заметные работы англо-американских авторов, вышедшие с начала 70-х годов прошлого века до настоящего времени. Определены направления развития новейшей русистики и ее научные достижения. Вторая часть представляет собой перевод работы «Королевство Русь» профессора Виттенбергского университета (США) Кристиана Раффенспергера – одного из авторитетных современных исследователей Древней Руси.
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Испания. Королевство Леон и Кастилия, середина 12-го века. Знатного юношу Хасинто призвал к себе на службу богатый и влиятельный идальго. Не каждому выпадает такая честь! Впору гордиться и радоваться — но не тогда, когда влюблен в жену сеньора и поэтому заранее его ненавидишь. К тому же, оказывается, быть оруженосцем не очень-то просто и всё получается не так, как думалось изначально. Неприязнь перерастает в восхищение, а былая любовь забывается. Выбор не очевиден и невозможно понять, где заканчивается верность и начинается предательство.
Пожалуй, нет на нашей планете ни одной культуры, в которой не использовались маски. Об этом свидетельствуют древние наскальные рисунки, изображающие охотников в масках животных. У разных народов маска сначала являлась одним из важнейших атрибутов ритуальных священнодействий, в которых играла сакральную роль, затем маски перекочевали в театры… Постепенно из обрядов и театральной жизни маски перешли в реальную, став обязательным атрибутом карнавалов и костюмированных балов. Но помимо масок украшающих и устрашающих, существует огромное количество профессиональных масок, имеющих специфические свойства: хирургическая – защищающая чистоту операционного поля, кислородная – подающая воздух больным и ныряльщикам, спортивные маски, сохраняющие лица от повреждений.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Когда сны становятся реальностью…– Раз я вижу это не одна, значит я, всё же, не сошла с ума. И делала правильно, что придавала столько значения своим снам. Не я одна, как видите, вижу этот чёртов маяк!