В те дни на Востоке - [90]
— Глубоко зарылись, — сказал Быков. — На западе я не встречал таких укреплений.
— А что толку? Наши все равно город заняли.
После ужина, когда на степь опустились черные зловещие сумерки, Миронов собрал офицеров на совещание. Выступил комдив Громов.
— Тяжелая обстановка, товарищи, создалась под Хайларом. Девяносто четвертая дивизия, занявшая город, несколько дней штурмовала укрепрайон, но безуспешно. По нашим сведениям, гарнизон укрепрайона под командованием генерала Номуры насчитывает более дивизии солдат и офицеров. Каждая высота, каждый дот соединены потернами — подземными ходами сообщения. Поскольку артиллерийский огонь и бомбардировка с воздуха не дали положительных результатов, командование предложило нам сменить тактику — действовать только отдельными штурмовыми группами, подбираться к подножью высот и выкуривать японцев из ДОТов взрывчаткой, горючим, заваливать подземные выходы. Для этого приказываю в каждом батальоне создать несколько штурмовых групп. Ваш сосед 778-й полк вчера уже совершил первые вылазки, подорвал пять дотов, уничтожил до роты живой силы противника.
Когда Громов закончил, Сидоров спросил:
— Непонятно, товарищ полковник, зачем брать эти сопки, если наши части уже обошли их и форсируют Хинган? Через неделю самураи сами сдадутся.
— К сожалению, сдаваться они не собираются. Хуже того, по ночам совершают групповые вылазки, проникают в расположение наших частей и вырезают личный состав. Поэтому надо быть очень бдительными и предупреждать вражеские вылазки…
В этот же вечер в первом батальоне было сформировано несколько штурмовых групп.
Как ни бдительны были солдаты, все-таки ночью японцы проникли в расположение одной роты и вырезали половину состава.
Утром об этом узнал весь полк. Не знали только бойцы штурмовых групп, которые до рассвета ушли к укрепрайону. Группу первого батальона возглавлял командир стрелковой роты Карамышев. В нее входили стрелки, пулеметчики, минометчики, бронебойщики, саперы. Отделением бронебойщиков командовал Старков.
Под покровом темноты группа двигалась в колонне. На рассвете дозорных атаковали японцы.
— К бою! — скомандовал Карамышев.
Солдаты не успели рассредоточиться, как самураи налетели с разных сторон.
Старков увидел двоих. Они бежали на него, выставив перед собой винтовки с примкнутыми тесаками. Шумилов дал очередь из автомата. Но тут загромыхали пушки. Из амбразур на склонах высот полетели снаряды. Они разрывались далеко позади штурмовой группы, которая двигалась вперед, делая короткие остановки в низинках, за бугорками и каменными глыбами.
На горизонте через редкий слой облаков проклевывалось солнце. Сначала оно высвечивало вершины сопок, затем склоны и равнины. Обзор расширялся. Снаряды стали рваться ближе. Старков с Шумиловым только укрылись за камнем, как позади рванул снаряд. Спустя несколько секунд на том месте они увидели покареженный пулемет и двоих лежащих без движения солдат.
— Вперед! Вперед! — торопил Карамышев, чтобы вывести людей из-под обстрела.
На пути встретилась узкая лощинка. Все залегли в ней, чтобы немного отдышаться. Пушки тоже смолкли. Видно, наблюдатели потеряли цель. Карамышев приказал командирам проверить людей. Штурмовая группа потеряла шесть человек.
Старков лежал около кучки рваных ранцев. Ему показалось подозрительным: почему они так аккуратно сложены? Развалив их, он увидел лаз.
— Смотри, Кеша, вот откуда самураи вылезли. Шумилов заглянул в дыру.
— Точно! Подземный ход!
Подозвали Карамышева. Он распорядился взорвать и завалить лаз.
Саперы заложили взрывчатку. После взрыва засыпали яму и утрамбовали ногами. Снова группа двинулась вперед. До ближайшей высоты оставалось менее километра. Пушки молчали, так как ближе к сопкам местность не простреливалась. Бойцы не соблюдали большой осторожности: делали длинные перебежки, ложились прямо на открытых местах. И тут неожиданно застрочил пулемет. Все залегли, начали окапываться.
Старков с Шумиловым заняли неглубокий кем-то вырытый окоп. Пулемет молотил из ДОТа метрах в пятистах. Он размеренно выговаривал: «Да, да, да.» Пули жужжали над головами, не позволяли никому подняться.
— Может, заткнем ему глотку, — предложил Старков Шумилову.
— Попробуем…
Они расчистили площадку около окопа, выше насыпи бруствер. Старков поставил на площадку ружье и начал наводить. Когда-то на стрельбище он попадал в круглый чугунный буфер от вагона. Теперь нужно было поразить в амбразуре пулемет. Однако пять выстрелов ничего не дали.
— Может, мне повезет, Ефим Егорыч, — просил Шумилов. Но Старков не отступался. Тщательно прицеливаясь и плавно нажимая на спуск, он выпускал пулю за пулей. Девятый выстрел заставил пулемет замолчать.
Солдаты выждали несколько минут, потом поднялись и помчались к высоте. Но радость была недолгая — заговорил другой ДОТ левее и дальше первого. Снова залегли. Старков прикинул: в амбразуру с фланга не попасть и сменить позицию невозможно.
— А если вон к тому камню подобраться, — показал Шумилов.
— Нельзя, Кеша, пулемет все простреливает.
— Тогда вернуться обратно и по той лощинке подползти к камню.
— Это, пожалуй, резон.
Первая часть книги – это анализ новейшей англо-американской литературы по проблемам древнерусской государственности середины IX— начала XII в., которая мало известна не только широкому российскому читателю, но и специалистам в этой области, т. к. никогда не издавалась в России. Российским историком А. В. Федосовым рассмотрены наиболее заметные работы англо-американских авторов, вышедшие с начала 70-х годов прошлого века до настоящего времени. Определены направления развития новейшей русистики и ее научные достижения. Вторая часть представляет собой перевод работы «Королевство Русь» профессора Виттенбергского университета (США) Кристиана Раффенспергера – одного из авторитетных современных исследователей Древней Руси.
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Испания. Королевство Леон и Кастилия, середина 12-го века. Знатного юношу Хасинто призвал к себе на службу богатый и влиятельный идальго. Не каждому выпадает такая честь! Впору гордиться и радоваться — но не тогда, когда влюблен в жену сеньора и поэтому заранее его ненавидишь. К тому же, оказывается, быть оруженосцем не очень-то просто и всё получается не так, как думалось изначально. Неприязнь перерастает в восхищение, а былая любовь забывается. Выбор не очевиден и невозможно понять, где заканчивается верность и начинается предательство.
Пожалуй, нет на нашей планете ни одной культуры, в которой не использовались маски. Об этом свидетельствуют древние наскальные рисунки, изображающие охотников в масках животных. У разных народов маска сначала являлась одним из важнейших атрибутов ритуальных священнодействий, в которых играла сакральную роль, затем маски перекочевали в театры… Постепенно из обрядов и театральной жизни маски перешли в реальную, став обязательным атрибутом карнавалов и костюмированных балов. Но помимо масок украшающих и устрашающих, существует огромное количество профессиональных масок, имеющих специфические свойства: хирургическая – защищающая чистоту операционного поля, кислородная – подающая воздух больным и ныряльщикам, спортивные маски, сохраняющие лица от повреждений.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Когда сны становятся реальностью…– Раз я вижу это не одна, значит я, всё же, не сошла с ума. И делала правильно, что придавала столько значения своим снам. Не я одна, как видите, вижу этот чёртов маяк!