В те дни на Востоке - [86]
В отделах бюро российских эмигрантов готовили документы для уничтожения и отправки в Токио. Родзаевский снял ремень с портупеей. Ходил в штатском, как пес с поджатым хвостом. Не помогли его призывы «Все силы на борьбу с красными врагами!» Теперь он не готовил инструкции для агентов на случай вступления в Россию, а подумывал, как бы куда-нибудь скрыться.
В кабинете начальника БРЭМ генерала Власьевского сидели соратники по борьбе: атаман Семенов и генерал Бакшеев. Бакшеев сник, осунулся. На высохшем узком лице его выделялись только казацкие усы. Мыслимое ли дело, хромому старику с одной здоровой рукой пришлось позорно бежать из Хайлара от наступления красных на площадке товарного поезда! Почти двое суток трясся он на чемодане, не чаял, что доберется до Харбина. Теперь с горечью рассказывал о несметных армадах советских танков, которые движутся к Хингану.
— Да-а, плохо мы знали советских. Считали, что у них осталось мало сил, что они не осмелятся напасть. И жестоко обманулись. Танки их сходу прорвали укрепления японцев и вечером подошли к Хайлару.
Власьевский зло усмехнулся.
— А не вы ли, Алексей Проклович, уверяли, что Хайлар — это неприступная крепость, что в сопках японцы построили такие сооружения, которые никакая армия не возьмет.
— В сопках-то они и сейчас сидят, да что толку. Советские обошли их и дальше поперли.
— Что ж это за укрепления, если их можно обойти? В разговор вмешался Семенов.
Тут вся беда в том, что японцы готовились не обороняться, а наступать. Поэтому линии Мажино не построили.
— Ну вот, сами виноваты и некого больше обвинять, — отвернулся Власьевский.
Бакшеев вздохнул, почесал впалые небритые щеки.
— Видно, други мои, чему быть, того не миновать. Я уж собрался к советскому консулу. «Берите, мол, меня и что хотите со мной делайте».
Власьевский попытался урезонить старика.
— Напрасно, Алексей Проклович. Надо выждать до конца.
— Так конец-то подходит, Лев Филиппович. Чего же ждать?
— Подходит, но еще не подошел. Вдруг японцы применят какое-нибудь средство, вроде бактериологической бомбы.
— Нет, господа, — безнадежно махнул Семенов, — все провалилось в тартарары! Акикуса только что вызвал к себе генерала Исии. Передал ему приказ командующего — подготовить к взрыву «Отряд 731». Исии, говорят, в отчаянии готов был совершить харакири: так уж ему было больно, что не пришлось применить в войне свою бомбу.
— Значит, у японцев больше нет никаких шансов на победу, — подытожил Власьевский.
— Конец, други, всему конец! — стонал Бакшеев.
— Чудовищно, — сокрушался Семенов. — Сколько лет мы тешили себя надеждой на возвращение в Россию, и вот все лопнуло, как мыльный пузырь!
Померанцев лежал в сыром ущелье. На голову ему навалили тяжелый камень. Иван задыхался, старался освободиться, но сил не хватало. Пытался кричать, звать на помощь, но голоса не было. Наконец ценой больших усилий он столкнул с головы груз, хотел встать. Но чьи-то руки держали его.
Где он? Что с ним?
Иван открыл глаза. Девушка в белом халате прикладывала к его лбу холодную тряпку, ласково говорила: «Лежите, вам нельзя вставать».
К Померанцеву пришло сознание. Он догадался, что лежит в больнице. А в голове такая острая боль, что невозможно пошевелиться. Постепенно в памяти воскресали события последних дней. Было это полмесяца назад. Кутищев затеял очередную аферу. Они сели на рикшу, и худые босоногие китайцы привезли их на окраину Харбина с узкими зловонными улочками и часто наставленными фанзами. Нужно было расплатиться, но они, ничего не говоря, пошли прочь.
— Лусска, деньга плати надо, — крикнул один из китайцев. Кутищев брезгливо сплюнул.
— Нет у нас денег, ходя!
Китайцы что-то по-своему начали кричать, преследовать русских. Кутищев остановился и ударил одного по лицу. Китаец закричал вслед.
— Ламоза! Ламоза!
— Что он говорит? — спросил Померанцев.
— Ругается. Так раньше китайцы называли казаков. Теперь они всех европейцев так крестят.
Они зашли в магазин Сун-Ши-хая. Дождавшись, когда вышел последний покупатель. Кутищев вынул наган и наставил на китайца. Тот в страхе поднял руки.
Померанцев перепрыгнул через прилавок и начал выбирать из ящика деньги. Потом они связали китайца, заткнули ему рот и поспешили из магазина. Только вышли, зашел внук Сун-Ши-хая. Увидев связанного дедушку, мальчик выскочил на улицу и закричал:
— Ламоза! Ламоза! — и кинулся догонять бандитов.
К нему присоединились несколько взрослых. Один догнал Померанцева, схватил за рукав.
Кутищев остановился, выстрелил в него.
Зажав руками живот, китаец стал оседать. Остальные отпрянули.
Бандиты снова побежали, но кем-то брошенный камень угодил Ивану в голову, проломил череп. Померанцев упал, теряя сознание. Кутищев взвалил его на спину и понес, грозя китайцам наганом.
Ночью еле живого Ивана он приволок в больницу.
Несколько дней Померанцев боролся со смертью. И вот впервые за все эти дни пришел в сознание.
— Кто-нибудь приходил ко мне? — спросил он сестру.
— Ходит тут один, такой мордастый, рябоватый. Вчера интересовался вашим здоровьем.
«Аркашка», — догадался Иван. — Значит, не арестован. Видно, все уладил. А мне вот не повезло».
Первая часть книги – это анализ новейшей англо-американской литературы по проблемам древнерусской государственности середины IX— начала XII в., которая мало известна не только широкому российскому читателю, но и специалистам в этой области, т. к. никогда не издавалась в России. Российским историком А. В. Федосовым рассмотрены наиболее заметные работы англо-американских авторов, вышедшие с начала 70-х годов прошлого века до настоящего времени. Определены направления развития новейшей русистики и ее научные достижения. Вторая часть представляет собой перевод работы «Королевство Русь» профессора Виттенбергского университета (США) Кристиана Раффенспергера – одного из авторитетных современных исследователей Древней Руси.
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Испания. Королевство Леон и Кастилия, середина 12-го века. Знатного юношу Хасинто призвал к себе на службу богатый и влиятельный идальго. Не каждому выпадает такая честь! Впору гордиться и радоваться — но не тогда, когда влюблен в жену сеньора и поэтому заранее его ненавидишь. К тому же, оказывается, быть оруженосцем не очень-то просто и всё получается не так, как думалось изначально. Неприязнь перерастает в восхищение, а былая любовь забывается. Выбор не очевиден и невозможно понять, где заканчивается верность и начинается предательство.
Пожалуй, нет на нашей планете ни одной культуры, в которой не использовались маски. Об этом свидетельствуют древние наскальные рисунки, изображающие охотников в масках животных. У разных народов маска сначала являлась одним из важнейших атрибутов ритуальных священнодействий, в которых играла сакральную роль, затем маски перекочевали в театры… Постепенно из обрядов и театральной жизни маски перешли в реальную, став обязательным атрибутом карнавалов и костюмированных балов. Но помимо масок украшающих и устрашающих, существует огромное количество профессиональных масок, имеющих специфические свойства: хирургическая – защищающая чистоту операционного поля, кислородная – подающая воздух больным и ныряльщикам, спортивные маски, сохраняющие лица от повреждений.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Когда сны становятся реальностью…– Раз я вижу это не одна, значит я, всё же, не сошла с ума. И делала правильно, что придавала столько значения своим снам. Не я одна, как видите, вижу этот чёртов маяк!