В Суоми - [25]

Опять Лундстрем старательно, изо всех сил, растирал Инари шерстяным одеялом. От ледяных брызг Лундстрем и сам (поминутно вздрагивал. Инари дрожал уже не так отчаянно, как в первый раз. Его, очевидно, согревала надежда вытащить из воды весь драгоценный груз.

В самом деле, если можно достать со дна один патронный ящик, почему же нельзя достать десять, почему не поднять все сброшенное в озеро оружие? Но кто же это сделает? Олави плавает плохо, Лундстрем глубже двух метров не ныряет и, уж конечно, ничего не сумеет поднять со дна, а одному Инари этого не осилить.

Но Инари снова прыгнул с карбаса в леденящую воду и через несколько секунд вынырнул с пустыми руками. И опять, не влезая в карбас, он нырнул, и на поверхности стало спокойно.

Сорвавшись с неба, прочертил быструю параболу метеор.

Инари был под водою. И вдруг Олави и Лундстрем почувствовали удар в днище карбаса.

— Он стукнулся головой о карбас! — громко вскрикнул Лундстрем.

— Тише! — проворчал Олави и стал табанить.

Карбас медленно повернулся, и из воды выставилась голова Инари. Он тяжело дышал. Руки его вцепились в какой-то неопределенной формы сверток.

— Тащите, — задыхаясь, прохрипел он.

И, перегнувшись через борт, совсем забыв осторожность и заботу о равновесии, один из них вцепился в мешок с оружием, другой схватил и вытащил Инари.

Инари задыхался, у него сводило челюсти, и Олави изо всей силы растирал его одеялом.

Одежда Лундстрема тоже была совсем мокрая, и его трясло как в лихорадке.

Инари торжествующе показал рукой на спасенный мешок и ящик.

«Это сущее сумасшествие, — подумал Лундстрем, — воспаления легких ни ему, ни мне теперь не миновать. Это сущее сумасшествие», — повторил он про себя и с уважением взглянул на ящик и винтовки.

Через несколько минут Инари немного отогрелся и вновь обрел дар речи.

— Я думаю, этой ночью половину удастся выудить.

Он прыгнул в третий раз и снова скрылся под водой.

Вынырнув, он крикнул:

— Сюда!

И по его голосу Лундстрем решил, что все уже кончено. Одним ударом весел Олави подвинул карбас к Инари. Перегнувшись, они втащили в лодку тяжелое, почти безжизненное тело товарища. Левая нога и рука у Инари были скрючены.

— Чертова судорога! — хрипло процедил, стуча зубами, Инари. — Дайте что-нибудь острое, — сказал он.

Лундстрем подал свой нож. Инари сделал небольшой надрез на бицепсе и на икре сведенных судорогой конечностей.

— Теперь несколько капель дурной крови сойдет и вместе с ними судорога, это верное дело, — убежденно сказал он.

— Одевайся! — сказал Олави тоном приказа. — Одевайся! — повторил он еще решительнее.

И Олави повел карбас обратно в речку, чтобы спрятать его там, где он простоял конец прошлой ночи.

Развели большой, жаркий костер.

Инари пил большими глотками горячий кофе.

Они, все трое раздевшись догола, грелись у пламени лесного костра. Олави и Лундстрем установили вахту. Инари заснул и спал без просыпу; только время от времени он вздрагивал и бормотал что-то невнятное.

Первым на вахте был Лундстрем. Он думал о том, что ни одни сутки в его жизни не были такими страшными и тяжелыми, как протекшие, что Инари достанет оружие не раньше чем через неделю, если они не умрут от простуды. А о событиях этой ночи и не придется никогда никому рассказать, и даже если он уцелеет, то никто не поверит ему, что так было на самом деле.

Солнце уже стояло над горизонтом, когда дежурство принял Олави. Он достал из ящика, стоявшего на носу карбаса, длинную веревку и принялся за работу.

Когда Лундстрем проснулся, солнце снова низко висело над лесом на другом берегу озера. Инари, заметно исхудавший и бледный, ел уху, одобрительно покачивая головой в ответ на то, что ему говорил Олави.

Олави показывал ему канат с завязанными на концах двумя петлями.

— Ты нырнешь, зацепишь петлею мешок или ящик, а мы втащим в карбас.

Опять с наступлением темноты товарищи отправились за оружием. Опять Инари снял с себя одежду и нырнул один раз, два и три…

Дрожащее тело растирали шерстяным одеялом. Инари немного отогревался, зубы переставали выбивать барабанную дробь, и он снова прыгал в ледяную воду. И почти каждый раз он подцеплял на петлю добычу. Холод проникал во все его поры, и вода отчаянно сопротивлялась его стремлению достичь дна, она выталкивала его все время на поверхность, набивалась в ноздри, заполняла уши.

«И люди ухитряются тонуть!» — злясь, думал он, после того как вода снова швыряла его, как пробку, наверх.

Теперь, когда он нырял, он говорил себе: «Сегодня это последний раз», — и все-таки опять нырял.

Так он нырял двенадцать раз, и друзья девять раз подымали драгоценный груз. И снова Олави, поглядев на измученного Инари, стал грести обратно к убежищу.

У Инари в голове стучали какие-то молоточки, уши ныли не переставая, и казалось ему — вот-вот лопнут барабанные перепонки. Лундстрем усиленно тер его шерстяным, уже ставшим мокрым одеялом. Но Инари, казалось, не чувствовал никаких прикосновений, и перед его глазами плыли, перемежаясь и растворяясь, красные, зеленые и желтые круги. Это было больше, чем мог выдержать человек.

Инари начинал терять сознание…

…Когда он очнулся, было уже далеко за полдень, и лес скромно и спокойно гляделся в зеркальную поверхность реки.