В стране золотой - [58]

Именно в это время от кровососущих не спасает никакой накомарник. Гнус пробирается к телу даже через кожаную одежду и перчатки. Беззастенчиво ведут себя слепни, нахально комары, с наглостью действует мошкара. Надо заметить, что даже когда начинают падать снежинки, исчезают слепни, затем комары, мошкара же все еще продолжает быть активной, и если только ей удается нащупать любое отверстие в одежде, то кусает куда злее, чем летом.

Наиболее радикальное средство для борьбы с гнусом — плотный дым. На длинных осенних ночевках кто-нибудь обязательно дежурит у костра, отвечая за непрерывное изготовление дыма. Для этой цели к костру добавляют навоз, перепревшее сырое сено, мох или гнилушки. И если иной раз заходил спор о том, кто же действительный хозяин тайги, то только неопытный гость мог сказать — медведь; большинство считало, что в болотистой тайге безраздельный хозяин — гнус!

В один из обычных осенних дней Тарасов и его спутники выбрали ночевку в кедровой рощице на широком водоразделе с мелкими озерами. Всего лишь несколько дней назад здесь работали заготовители кедрового ореха. Они оставили после себя груды вылущенных шишек. Шелуха кедрового ореха — хорошее жаркое топливо, горит, как порох. Путники развели великолепный костер, начали отогреваться около него, но мошка вела себя настолько активно, что они были вынуждены обкладывать огонь со всех сторон сырым мохом и травой, чтобы получить побольше дыма. Это было в ущерб теплу, зато создавало хоть относительную защиту от гнуса.

Погода была терпимой — дождь шел с промежутками. Тем не менее Тарасов успел простудиться и ежился у костра. Он с трудом заставил себя подняться, чтобы принять участие в подготовке ужина и ночлега. Взял ведро, натянул накомарник и шагнул в темноту, к журчавшему неподалеку ручью.

Ручей оказался мелким. Пришлось отбросить несколько камней, чтобы создать углубление, потом ждать, пока вода промоет поднятую такой операцией муть, а затем заполнит лунку. Хорошо, что захватил с собой кружку!

В ожидании всматривался в темноту. Сейчас, когда он отошел от костра, начали вырисовываться контуры могучих кедров, склонившихся над ручьем, сам ручей с большим количеством белесых камней (наверное, кварц). Чуть поодаль рисовалась картина, напоминающая средневековый бивак: сквозь тучу мошкары, привлеченной светом костра, просвечивали контуры понурых лошадей, а в полосе дыма двигались неестественные фигуры людей, оттуда доносился запах кожи и конского пота. Тарасов не глядя перебирал камни, попавшие под руку. Один из них, показавшийся тяжелым, по привычке машинально засунул в боковой карман ватника.

Набрав воду, нехотя пошел к костру. Неотступно преследовала мысль, что он может серьезно, заболеть в пути. Нужно было во что бы то ни стало набраться сил, чтобы доехать до стана Коровина. А там, если хворь еще не пройдет, в крайнем случае отдохнуть несколько дней. Вопреки правилам он уже второй вечер не раскрывал дневника, чтобы точно указать место ночевки.

Все сидели молча около костра, занятые своими мыслями. Тарасов глядел на ночное осеннее небо с редкими просветами между тучами и блеклыми звездами. Ахмет чинил уздечку. Буря с усердием складывал в аккуратные кучки рассыпающиеся угольки. Тимофей, посапывая, расковыривал отверстие в обнаруженном им беличьем складе, а потом долго выгребал на брезент отборные кедровые орехи.

Под утро пошел редкий снег. Гнус исчез. Наскоро напившись пустого чая, заседлали лошадей и начали готовиться к выезду, напялив на себя так и не высохшие за ночь плащи.

На спуске с перевала их застал дождь, перемежающийся со снегом. К этому прибавился пронизывающий порывистый ветер. Казалось, нет конца крутым поворотам тропы, ступицам, а главное, дождю и снегу, тяжелым грузом ложащимся на одежду, сбрую, круп лошади.

Воздух был наполнен плотным туманом, сквозь который еле проглядывали контуры горных склонов и деревьев, обступивших тропу. Ветки хлестали по лицу или обдавали холодным душем. Еще не было и полдня, а казалось, что вечереет.

На одном из скользких поворотов тропки перед глазами невольно отпрянувшего Тарасова, ехавшего первым, в воздухе распростерся самый настоящий архиоптерикс, только сказочно большого размера; известно, что предок птиц был не больше вороны. Громадная птица, развернув крылья, медленно проплыла в воздухе и уселась на вершине недалекого дерева, за ней вторая, третья.

— Глухари!

— Фу, — облегченно выдохнул Тарасов. На долю минуты ему показалось, что теряет сознание и бредит.

— Видать, им снежная каша тоже не по вкусу! — заметил Буря.

— Одежда не по сезону, зимнюю спецовку не получили, — поддержал Тимофей.

— А может, на ужин штуки две-три. Коровин Иван довольный будет! — вставил Ахмет.

Почти одновременно прозвучало два выстрела. Тарасов сполз с седла, чтобы идти за добычей, и вдруг сразу остановился, неестественно расставив ноги.

— А! Черт бы драл!

— Что случилось?

— Ватные штаны сползли!

— Вот это да!

— А мне на глухарей всегда не везет, — печально заключил Тарасов. Это заявление начальника было встречено дружным смехом.

Но сползающее, насквозь промокшее ватное одеяние, Я поверх которого был натянут смерзшийся плащ, являлось реальностью, и авария требовала немедленной ликвидации.