В стране золотой - [46]

Добрались в село к позднему обеду.

Шеренга домиков, тянувшихся вдоль берега, показалась городом. Почти одновременно с появлением в поле зрения сельской улицы прозвучал выстрел и звуки ударов о кусок рудничной рельсы, невесть кем и когда завезенной в село, служившие сигналом начала и конца работ в колхозе, а при нужде и пожарным набатом.

— Ишь, как слышно.

— К обеденному перерыву поспели.

— Вернее, к концу. Люди на работу, а мы чалиться. Тоже сплавщики! В трех соснах запутались, тумана испугались, — ворчал Чернов.

— А раз ты такой герой-критик, так чего молчал, когда приставали да у костра грелись? — ехидно спросил Буря.

— Но почему сегодня на работу?

— Уборка, наверное, — разъяснил Коровин.

— Кончилась уже. Люди же приезжали, сказывали.

— Молотят, значит.

— В выходной-то?

— Пожар, однако.

— Дыма не видно.

— Может, на том конце?

Впереди показались бревна, причаленные к берегу, и на них Митрич с большой группой ребятишек.

— Сю-да-а-а! Ча-а-лься-а-а!

— Ишь, нашлась потеря!

— Он, небось, уже и в баньке выпарился!

На берегу стояло несколько бричек. Погрузились и двинулись к тому же дому, откуда уезжали. Оказалось, что действительно удравший вперед Митрич позаботился не только о себе. Перед домом, у самого крыльца, опираясь на палку, стоял старик. Рядом с ним председатель артели и маленькая старушка в кокошнике, едва заметном из-под теплого платка. В руках у нее на расшитом рушнике лежал большой каравай высокого белого хлеба и на нем деревянная мисочка с солью.

— С возвращением и благополучием вас, добрые люди!

— Хорошо подгадали — и день выходной и солнце светит.

— Только в такое время в гостях и побывать.

Встреча получилась на славу, тем более что почти одновременно со сплавщиками появился в селе и караван Ахмета. Выяснилось, что выстрел и звон сигнала были связаны с прибытием разведчиков.

С сибирской щедростью был приготовлен стол. А назавтра пришлось ходить «по гости».

Только на третий день взялись за переделку плота. Его нужно было расширить, получше подогнать сплотки.

Тарасов оформил расчеты с местными жителями и сделал еще два-три маршрута в окрестностях села. В вечер перед отъездом он застал Коровина о чем-то горячо спорящим с группой стариков.

— Ерунда! — почти кричал Коровин.

— Чего ты шумишь, голова? Ну, мы сами скажем.

— Давайте, давайте. Под конец всю дружбу разорить решили. Что мы, спекулянты или крохоборы?

— А ты поосторожнее на поворотах.

— Что случилось?

— Посмотри на этих, — ответил Коровин. — Решили нам подачку подсунуть. И еще я же виноват. Жаловаться собираются.

Выяснилось, что колхозники хотели не только отдать хлеб, полученный взаймы, полным весом, но взять на себя и весь расход, сделанный за лето отрядом разведки.

— Выручили нас, вот и получайте, семьям пригодится.

Немало сил и красноречия пришлось употребить, чтобы успокоить Коровина, а еще больше, чтобы уговорить стариков.

Выход нашел Буря.

— Хлеб не возьмем. Но если на добрую память, так почему же обязательно хлеб? Впервой встретились, впервой расстаемся, а свидеться придется. Чего же шуметь и ссориться?

Смущенные спорщики разошлись. Но этим не кончилось. Когда началась погрузка, то на плоту появилось значительное количество непредусмотренных грузов. Кульки с едой, целая гора шанишек, мешочки с орехами и даже «туесок» — берестяной бочонок с медом. От этих проявлений дружбы нельзя было отказаться.

С песней, под гармошку, отчаливал плот. И все дни, пока он двигался, сначала по Бухтарме, а потом вместе с шугой по Иртышу, воспоминания о проводах вызывали улыбки.

В устье Бухтармы протока, по которой шел плот, оказалась перегороженной несколькими канатами. Заметили препятствие, когда свернуть в другую протоку уже было нельзя.

— Бам! — воскликнул кто-то.

Так называют временные загороди на реках для задержки леса, сплавляемого «молем», то есть отдельными бревнами, свободно плывущими по течению, пока не попадут в такую ловушку.

— Вижу, да поздно, — ответил Буря, стоявший теперь на переднем весле, поочередно с Тарасовым.

— Давай к берегу!

С большими усилиями удалось «отбиться» и причалиться. А на берегу уже сбегались и кричали люди.

— Пьяные, что ли?

— Куда залезли?

— Спасибо скажите веслам! А то как раз бы на попа встали.

Действительно. Под напором течения у самых кана- тов бревна ударялись друг о друга, переворачивались, вставали вертикально. Там уже виднелись два полуразрушенных сплотка.

— Соседские парни искупались. Еле вытащили.

— Тоже туда захотели?

— Дальние мы.

— Оно и видно. Дальние, да еще дурные.

— А вы, что же? Упреждения хотя бы на развилке поставили!

Недоразумение кончилось благополучно. После проверки документов начальник лесосплава обменял плот. разведчиков на готовый, стоящий на Иртыше несколько ниже «бама». Он был куда солиднее, чем тот, на котором плыли наши герои.

Перевезли груз. Установили палатку. На заднем сплотке выложили на листе железа плоские камни и засыпали их песком. Теперь можно было варить пищу прямо на плоту, а это избавляло от необходимости дневных остановок.

Трудными были дни пути по Иртышу. Наверх уже не шел ни один пароход, да и вниз за несколько суток их обогнали всего две запоздавшие баржи. С каждым днем на берегах все больше был покров инея. Дождь начал перемежаться с мокрым снегом. Увеличивались ледяные закраины, а на самой реке шла почти сплошная шуга. Прибавилась новая работа — откалывать шугу, чтобы не вмерзнуть в нее.