В стране заоблачных вершин - [66]

Заканчивался двадцать третий час штурмового выхода Мысловского и Балыбердина — двадцать третий час непрерывной тяжелейшей работы, без сна и отдыха. До пятого лагеря оставалось совсем немного — всего около 100 метров. Владимир Балыбердин потом писал, что близость финиша буквально доконала его. «Спало нервное напряжение, на котором только и шел. Плелся, присаживаясь в снег через каждые 10–20 метров… Пожалуй, никогда за всю альпинистскую карьеру я не был так близко к концу…»

Валентин Иванов и Сергей Ефимов, которые в это время находились в пятом лагере, стали беспокоиться. Прошло уже более одиннадцати часов, как вышли на помощь Бершов и Туркевич. Даже «Маяк» успел передать сообщение о штурме Эвереста Балыбердиным и Мысловским. И вот в 5 часов 30 минут утра у палатки послышались голоса. Ефимов высунул голову из палатки и крикнул.

— Как там ребята?

— Да вон, идут, — ответил Сергей Бершов, который подошел к лагерю первым.

— Вы поднялись на вершину?

— Да!

На радостях Ефимов втащил Бершова за голову в палатку. Посыпались поздравления. Помогли забраться в палатку Мысловскому и Балыбердину. В двухместной палатке теперь оказалось шесть человек. Валентин Иванов и Сергей Ефимов начали собираться на штурм Эвереста. Несмотря на трудную ночь, проведенную без кислорода, они горели желанием достигнуть заветной цели.

Мысловский и Балыбердин были невероятно измучены и утомлены. Говорили невнятно. Они настолько замерзли, что сами раздеться не могли. Их напоили горячим чаем. У Мысловского пальцы на обеих руках были иссиня-черными, негнущимися. Уже тогда Туркевичу стало ясно, что, вероятно, Эдуарду не удастся избежать ампутации. Непривычно видеть такую руку — не верилось, что она принадлежит живому человеку. Балыбердин тоже обморозил пальцы на руках и на ногах, но степень обморожения была значительно меньше.

Связались с базовым лагерем. По рации Свет Орловский сообщил, какую помощь необходимо оказать пострадавшим. Обоим дали таблетки кампламина и трентала, а Мысловскому сделали еще и инъекцию гидрокортизона. Легли спать. Но уже через два часа надо было вставать. Мысловского и Балыбердина подняли с большим трудом. После невероятно трудного рабочего дня, продолжавшегося в общей сложности 23 часа 15 минут, они отдыхали всего два часа. Но им необходимо было спешить. Кислорода оставалось мало, надо быстро терять высоту.

— Ребята, — сказал Мысловский, — в тот же день хотели добраться до третьего лагеря и поэтому решили идти, не останавливаясь. Для меня началась растянутая на двое суток пытка болью. У каждого крюка, у каждого узла на веревке мне приходилось перестегивать самостраховку. Я прикинул, сколько таких болевых ударов предстоит еще мне испытать. С трудом передвигал ногами. Очень хотелось пить — давали знать обмороженные руки и уколы, которые заботливо делал три раза в день Сережа Бершов. Когда мы спустились в четвертый! лагерь, я — перед глазами стоял предстоящий крутой спуск — сказал ребятам, что никуда дальше не пойду, пока не выпью чаю и не засну хотя бы минут на пятнадцать. Я лег, уткнувшись лицом в рюкзак, и словно провалился. Когда проснулся, в лагере никого уже не было: все двинулись в путь. Долго провозился, привязывая кошки. Пальцы сводила боль.

Мысловскому нестерпимо хотелось спать. И не только потому, что за последние 32 часа изнурительной работы на большой высоте он отдыхал всего два часа. Сильное обморожение, начавшееся омертвение, тканей на пальцах рук еще более усиливало состояние сонливости, временами он впадал в забытье. В результате длительного пребывания на большой высоте развивается также высотная детериорация — ухудшается самочувствие, развивается апатия.

А в это время Валентин Иванов и Сергей Ефимов приближались к вершине. На их пути вставали скальные стенки с засыпанными снегом полками, острые гребни, крутые снежники и снова стенки. Вместе с ними поднималась и густая облачность. Вот и вершина. Они смотрели друг на друга, на выглядывающий из-под снега металлический штырь с прикрепленными к нему вымпелами альпклуба «Донбасс» и ЦС «Авангард», на два привязанных пустых баллона, на возвышающиеся из-под плотных облаков высокие вершины. Валентин Иванов и Сергей Ефимов стали пятым и шестым советскими альпинистами, побывавшими на вершине Эвереста.

По дороге из четвертого лагеря в третий Мысловский решил немного отдохнуть и заодно поправить сбившуюся набок кислородную маску. Пальцы в перчатке не шевелились. Он с трудом снял ее, но негнущиеся пальцы не удержали перчатку, и она пропала из виду. Запасной не было — все улетело в пропасть вместе с рюкзаком на том же самом месте. Мысловский понимал, что единственное спасение — это продолжать спуск. Без перчатки, в рваной рукавице, но идти надо. И он шел. Мучительная пытка продолжалась.

«Где же предел человеческих возможностей? — задавался вопросом Е. И. Тамм. — Для Эдика эти два длинных дня стали испытанием духа и воли. Руки обморожены. Кончики пальцев почернели, местами на них лопнула кожа. Они болели сами по себе… А надо было спускаться по сложным и крутым скалам, пользуясь непрерывной «цепочкой» веревочных перил. Четыре километра веревок, на каждые 50 метров приходится минимум по три крюка, то есть минимум три раза надо этими руками отстегнуть и вновь пристегнуть страховочный карабин. Все 4 километра необходимо крепко держаться руками за веревку и жумар