В стране у Карибского моря - [73]

Пока рыбак совершал свое кругосветное плавание, у меня было время осмотреться и даже зарисовать остроугольную пирамиду Сахарной головы. На испанских морских картах этот утес называется Пилон-де-Асукар, на английских — Шугерлоуф. Он возвышается на некотором расстоянии от берега прямо с плоской, поросшей лесом равнины на высоту 700 метров и представляет собой весьма заметный ориентир.

Мы высадились на низменную равнину, покрытую саванной. Небольшое стадо коров паслось без всякого присмотра. Морено не держат крупного рогатого скота, но здесь, у устья Рио-Негро, живет несколько семей ладино. Этот закоулок пережил со времен Колумба весьма бурную историю, хотя и мало известную внешнему миру.

Устье Рио-Негро, несомненно, было знакомо буканьерам — разве могли они оставить без внимания такой удобный и укромный уголок. Английские торговцы и колонисты с Ямайки и из пуританской колонии на острове Провидения у побережья Никарагуа, несомненно, еще в начале XVII века завязали сношения с этим побережьем. Еще в 1633 году они основали и устье Рио-Коко у мыса Грасьяс-а-Диос свой первый материковый опорный пункт. Правда, через восемь лет им пришлось уйти оттуда под контрударами испанцев. Но отдельные поселенцы остались на месте. Они-то в первую очередь и расхищали лесные богатства. Постепенно весь Москитовый берег оказался под английским контролем. Местному населению, народности москито, или мискито, по ходатайству английских колонистов, в 1670 году милостью английской короны был пожалован первый «король».

Пятьдесят лет спустя договор о протекторате над королевством Москито был торжественно подтвержден, а в 1730 году в устье Рио-Негро было основано английское поселение. В 1786 году эта так называемая «провинция Виктория» по договору снова была уступлена испанцам. Но и на этот раз отдельные поселенцы удержались, и контакт с британской «метрополией» продолжался. Еще и в первой половине XIX века с английской стороны не прекращались авантюристические попытки создать колонию на Рио-Негро, поскольку наследник испанской империи Гондурас очень мало беспокоился об этих отдаленных землях. Так, в 1822 году здесь подвизался небезызвестный шотландец Грегор Мак-Грегор, который был соратником и советником борца за свободу Южной Америки Симона Боливара, а в 1839 году за дело взялась более мощная в финансовом отношении организация — созданная в Лондоне «Центральноамериканская земельная компания». Все эти попытки в конечном счете провалились: претенденты на владение этими землями не обладали ни достаточными материальными средствами, ни опытом, чтобы справиться и трудными природными условиями. Лишь немногим, более удачливым колонистам удалось закрепиться здесь и оставить в память об «английском периоде» Москитового берега свои записки, свои имена и свое потомство. В середине прошлого века Великобритания была вынуждена под давлением США распрощаться со своим суверенитетом над этими землями, длившимся более двух столетий, и уступить права владения республикам Гондурас и Никарагуа, а политическое господство — Соединенным Штатам.

Совсем недалеко от того места, где я находился, когда-то стоял английский форт, оснащенный двенадцатью орудиями. Он должен был защищать жителей колонии Виктория от нападений испанцев, а также от набегов индейцев. Как это выглядело на деле, поясняет рассказанная мне восхитительная история. Один из вождей индейцев мискито, воспылав страстью к дочери губернатора колонии, стал по всей форме просить у последнего ее руки, но был с презрением отвергнут. На следующий вечер — дело было на рождество, — когда все колонисты и солдаты находились под действием праздничной дозы спиртного, влюбленный вождь вернулся со своими воинами к крепости и в результате молниеносной операции овладел желанной добычей. Еще и поныне немало семей мискито до самой границы с Никарагуа называют в числе своих предков губернаторскую дочь.

Пока я размышлял о делах минувших дней, Пас лежал на песке и курил одну сигарету за другой, таков был у него обычай. Когда вернулся старик морено со своим каюко, Пас оживился. Он еще раз попытался добиться прибавки, хотя и так уже получал куда больше, чем его предшественники. Он утверждал, что видел акул в восточном рукаве и что перед лицом такой опасности мне не следовало скупиться. Я высмеял незадачливого дельца: никакая акула не рискнула бы заплыть сюда через мелкий песчаный бар, да еще при таком сильном прибое. Даже узкая промоина, проделанная большой водой дождливого сезона вкупе со слабым приливом, имела, как говорили, всего метра два в глубину — ровно столько, чтобы в устье могли входить, и то не без риска, небольшие каботажные суда. Благополучно достигнув противоположного берега с расположенной на нем большой деревней Плаплая, мы увидели в лагуне за косой ту самую маленькую допотопную шхуну, которая утром направлялась в устье. Шхуна стояла возле домика на сваях, где помещалась лавка, принадлежащая бог весть какими ветрами заброшенному сюда испанцу с Тенерифе. Команда, состоявшая из одних морено, и торопливо сгружала на помост небольшую партию товаров.