В стране у Карибского моря - [30]

Кстати о полицейских: в Сальвадоре недостатка в них не ощущалось. Одетые в серые бриджи и изящные полусапожки, в форменных серо-голубых рубашках и фуражках, вооруженные кроме пистолета нередко еще огромными мачете в кожаных ножнах с красивой бахромой, они так и кишели повсюду. Если прибавить не менее многочисленных солдат, получалась целая орава блюстителей порядка и защитников государства, куда как достаточная для двух миллионов жителей. Все это плохо вязалось с утверждением тогдашнего диктатора — президента Осорио, что в его стране нет недовольных и царит полный порядок. Или это воинство следовало понимать как замаскированные резервы в руках североамериканских стратегов для борьбы против «коварного врага»? Довольно несоразмерным для маленькой страны с ее незначительной гражданской авиацией выглядел также и только что построенный вблизи столицы обширный аэродром, оборудованный по последнему слову техники. Воля могущественных покровителей на севере континента была здесь законом. Я невольно сравнивал это угодничество со стандартной концовкой, которой в этой стране завершаются все вежливые письма: «…Соблаговолите, милостивый государь, положить меня у своих ног и рассматривать меня как Вашего неизменного друга и слугу…»

К ужасу и смятению господствующих классов, дрожащих за свои исконные привилегии, «коварный враг» зашевелился тут и там, во всей Латинской Америке: и по соседству, в Гватемале, и чуть подальше, на Кубе, в Колумбии, Венесуэле и даже в Панаме, которую Вашингтон привык рассматривать совсем как новую звезду на американском флаге. Как раз в дни моего пребывания в Сальвадоре, в конце мая 1953 года, буржуазная пресса США, а следовательно, и «покорно лежащего у ног слуги» была полна сообщениями о «левых течениях» в Гватемале и угрозами в их адрес. Само употребление в дискуссиях таких понятий, как «социальная проблема», «социальная необходимость» и уж тем более «прогрессивное развитие», стало чрезвычайно опасным, ибо в них усматривалась неблагонадежность. По настоянию Пентагона в Манагуа с великой поспешностью была созвана конференция министров соседних с Гватемалой, этим «красным вертепом», государств. Газеты и радио соревновались в дикой клевете, и та самая страна, которую еще вчера ловкие бизнесмены превозносили как «заветную мечту туристов», вдруг превратилась в «притон гнуснейших бандитов», куда никто не может вступить без риска для жизни. Поучительно было наблюдать эту паническую реакцию на решение гватемальского правительства Арбенса вернуться в своей стране к более справедливому распределению земли, причем с компенсацией за земельные излишки, которые предполагалось частично изъять у крупных американских банановых компаний в пользу голодающих безземельных индейцев. Не удивительно, что вокруг этого «очага коммунистической заразы» повсюду, где нажим янки был достаточно сильным, громко бряцало оружие.

Даже перед нашим сугубо мирным институтом каждый вечер появлялось двое бравых, до зубов вооруженных воителей с наисовременнейшими многозарядными винтовками и туго набитыми патронташами. Наскоро произведя обход, они, как были, в сапогах и при шпорах, блаженно растягивались на куче гравия перед гаражом, покуривали сигареты, любовались звездами и хвастались друг перед другом своими любовными приключениями. Впрочем, эта надежная охрана была введена не без особой причины: однажды ночью кто-то вынес из института все стулья, преспокойно погрузил на грузовик и увез в неизвестном направлении.

За несколько дней до моего прибытия в стране праздновался Диа де ла крус — день креста. В городах и селах перед многими домами стояли деревянные кресты, обвитые белыми полотнищами. Они были украшены флор де майо, или майским цветком, — большими белыми цветами дикорастущего оконита, распространяющими сладкий, дурманящий аромат. И на другой день после праздника в маленьких городах и деревнях еще можно было встретить процессии, двигавшиеся по улицам с пением и зажженными свечами, — дети в своих лучших костюмах, хорошо одетые рядом с жалкими босоногими женщинами, дочерна загорелые мужчины. Все здесь было проникнуто строго католическим духом. Множество церквей, некоторые из них очень роскошные, должно быть поглощали изрядную долю народного дохода. Знакомиться с названиями населенных пунктов здесь все равно, что перелистывать святцы. Начиная с названия страны Эль Сальвадор, что означает Спаситель, и ее столицы Сан-Сальвадор — Святой Спаситель, дальше идут Дульсе-Номбре-де-Мария (Сладкое имя Мария), Номбре-де-Хесус, а за ними святые Иосиф, Петр и Себастьян, Августин и Винсенс, Рафаэль и Георгий, Лоренс, Стефан, Рамон и Мартин, Дионисий, Иаков, Франциск и Исидор, затем Санта-Ана, Санта-Роса, Санта-Текла и так далее. Такие познания, тысячекратно повторяющиеся во всех испано-португальских странах, увы, ничего не говорят о местных географических и исторических особенностях.

По наряду с этим преклонением перед христианскими символами не менее сильно отражены в названиях населенных пунктов гордое стремление к свободе, воля к миру и уважение к великим народным героям. Таковы, например, названия портовых городов Ла-Либертад (Свобода) и Ла-Уньон (Единение). Пограничная о Гватемалой река носит название Рио-де-ла-Пас — Река мира. Разумеется, не обошлось и без городка под названием Виктория, то есть Победа. Такие пункты, как Сьюдад-Барриос или Франсиско-Готера, хранят память о великих людях прошлого. К звучным названиям проявляют пристрастие даже мелкие торговцы: своим тьендам — мелочным лавкам они дают такие имена, как «Глория» и «Либертад». Особой популярностью в качестве названия фирмы пользуется «Ла эсперанса» — «Надежда» (на хорошие барыши, разумеется!) А соседняя, конкурирующая, фирма в ответ называет себя «Ла нуэва эсперанса» — «Новая надежда»!