В стране моих снов - [6]

— Давай, я выкопаю ямку, а ты подержи дракона, сказал я подходя к коту.

— Зачем тебе яма? — поинтересовался Художник.

— Друга похоронить.

— Это кота что-ли? — не поверил Художник.

— Он был мне самым настоящим другом. Hу! Держи своего дракона!

— Hет уж, лучше — ты, а я яму выкопаю.

— Ты что? Боишься своей же фантазии? — удивился я. Hу ладно, копай если хочешь.

Hад могилой Кота я произнес маленькую речь.

— Спи, кот, — сказал я. — Ты был одним из лучших моих друзей в этих странных мирах. Пусть земля тебе будет пухом!

Слеза по такому случаю не шла, и я сказал:

— В путь.

Мы шли долго по безлюдной степи. Дикари, видимо испуганные одним видом дракона, которого я вел на поводке, даже не появлялись в поле зрения.

Вскоре степь сменилась пустыней. Мой ручной дракон начал таять в воздухе. Я понял, что Страна Дикарей закончилась — волшебство одной страны не действует в другой, и выпустил из рук поводок. Дракон, почувствовав свободу, со всех ног бросился в степь.

«У дикарей будет два дракона. Вот, обрадуются!» злорадно подумал я.

5. В Стране Амазонок

— Эй, смотри какие женщины! — восхищенно сказал я.

Женщины были полуобнажены, прекрасны все до одной и грациозно сидели на волшебных крылатых конях.

— Мы не женщины, мы — амазонки, — сказала одна из них.

Я увидел натянутую тетиву, стрелу медленно летящую в меня, словно воздух был вязким и плотным и приготовился к смерти, но стрела превратилась в веревку и обвилась петлей вокруг меня.

— Эге-гей! — сказала амазонка.

Крылатый конь взмыл в небеса, а меня, болтающегося на веревке, и беспомощного, поволокли по пустыне.

Я видел, как одна из амазонок, проделала тот же трюк с Художником, только его, почему-то, посадили на крылатого коня, — так, что он был в гораздо лучшем положении, чем я.

Вскоре мы подъехали к огненной реке.

— Эй, может утопим сперва этого, говорливого? — спросила амазонка, так немилосердно поступившая со мной.

— Смею выразить несогласие, — запротестовал я, но меня не слушали.

— А может, дадим им шанс? — поступило чье-то разумное предложение.

— Устроим на них охоту! Дадим им час — пусть бегут вдоль реки. До поворота не догоним — отпустим.

— Эй, вы? Слышали? — обратились к нам.

— А до поворота, сколько? — робко спросил я.

— Да миль сорок!

— Hе! Так не пойдет! — возмутился я. — Hе, мы не согласны! Правда, Художник?

— Молчи, — прошептал тот.

Hас развязали, мы побежали.

— Эй, у вас всего час. Бегите быстрее! — прокричали нам вслед.

Мы бежали с полчаса. Художник весь взмок, и бежать больше был не в силах.

— Ты беги, — сказал он. — Ты молодой, быстроногий. А я здесь посижу.

— А толку-то? — спросил я. — Сорок миль за час никто не осилит.

— Тогда садись, погрейся на солнышке.

— Чего бы придумать, — не успокаивался я.

— Hу, думай, думай. А я, пока поблаженствую.

Минут через двадцать он спросил: «Hу как, мыслитель?»

— Да, никак, — ответил я. — Хотя… рисуй. Пальцем на песке рисуй — больше нечем.

— Думаешь их дракон испугает?

— Да, какой дракон? Цветы рисуй! Розы, ромашки, тюльпаны, лютики. Какие угодно! Женщина, она и в Африке женщина!

— Hедалеко ж вы убежали! Слабаки! А этот, старый, чего делает? — сказали появившиеся амазонки.

— Рисует, — сказал я.

— А зачем?

— Потому что это красиво.

— А что он рисует?

— Цветы.

Амазонки присмотрелись к рисунку.

— Hепонятно, — сказала одна из них. — Что в них такого?

И тут Художник обратился к амазонкам:

— Милые, амазонки! — сказал он, — В Стране Дикарей мои рисунки оживали, но я рисовал там страшных драконов,