В стране марабу - [44]
На следующее утро негры деятельно приступили к восстановлению деревни. Основной строительный материал для хижин — камыш в изобилии рос на берегу реки; особенно быстро были восстановлены ограды загонов для скота.
Через два дня после того как путешественники выехали из Сеннара, они нагнали барку, на которой возвращался в Хартум Али-бей. Некоторое время обе барки плыли рядом, а к вечеру суда причалили к берегу и путешественники расположились на ночлег. Альфред и доктор Фирталер посетили корабль турецкого начальника. После ужина, закурив длинные трубки и уютно расположившись в креслах, они с интересом слушали рассказы гостеприимного хозяина.
Али-бей рассказывал о своих походах против манатов и таби. Чувствовалось, что он еще не пришел в себя после недавних переживаний. Об Африке он отзывался с искренней неприязнью и рад был бы при первой же возможности вернуться на родину. Но он солдат и должен был находиться там, куда его посылали. С гораздо большим удовольствием сидел бы он сейчас в Константинополе и наслаждался бы радостями жизни. Здесь, в чужой стране, он чувствовал себя неуверенно. Он понимал, что местное население ненавидит иноземных захватчиков, и знал, как много его товарищей и земляков навсегда осталось лежать в чужой земле. Удар кинжалом на темной и узкой улице, африканская лихорадка, стрела или пуля одного из борцов за освобождение страны — эти угрозы постоянно нависали над каждым турецким завоевателем. Али-бей радовался, получив возможность на некоторое время посетить Хартум, где жило много его друзей Жизнь в самой гуще дремучих лесов не доставляла ему ни малейшего удовольствия.
Недалеко от барки раздалось грозное рычание льва. Лицо Али-бея сердито нахмурилось.
— Черт бы побрал этих проклятых зверей, — простонал он и отложил в сторону трубку, — ни одной ночи я не могу спать спокойно. Пожалуй, я переберусь на остров, чтобы чувствовать себя в безопасности от нападения хищников.
Не успел он произнести эти слова, как в ста шагах от места, где раздался рев льва, послышался голос второго зверя, как будто отвечавшего первому. Оба льва устроили страшный, душераздирающий концерт.
Немцам показалось, что волосы у Али-бея поднялись дыбом.
— Господа, я надеюсь, что вы не собираетесь здесь оставаться?
— Конечно, собираемся, господин командующий!
— Тогда я вынужден попросить вас немедленно вернуться на свое судно. Я не настолько потерял рассудок, чтобы бессмысленно подвергать себя ненужной опасности. Спокойной ночи, господа!
Европейцы вернулись на свою барку, а судно Али-бея направилось к ближайшему острову. Вскоре на острове появился огромный костер, под защитой которого Али-бей чувствовал себя, очевидно, в полной безопасности. Когда на следующее утро недалеко от ночной стоянки путешественники причалили к деревне, чтобы купить свежие овощи, туземцы рассказали, что ни одна ночь не обходится без нападения львов. Иногда хищники даже в дневное время выходили из лесной чащи и нападали на животных и людей.
Река кишела крокодилами, Альфред истребил на обратном пути большое количество этих тварей. Только на одной маленькой песчаной отмели он застрелил семерых. Матросы извлекали из внутренностей крокодилов яйца и с наслаждением их ели. Вполне съедобны были и жареные хвосты крокодилов, белое мясо которых было довольно мягким и аппетитным. После нескольких проб европейцы все же исключили его из своего меню, так как в нем чувствовался сильный запах мускуса, вызывавший у них отвращение.
Барка стремительно плыла вниз по течению.
Львица Бахида
Шестого марта судно прибыло в Хартум. Доктор Пенней сердечно приветствовал отважных исследователей. Альфред получил у него письмо от отца. От барона Мюллера не было больше никаких известий. Австрийский консул доктор Рейц, с которым Альфред с давних пор находился в дружеских отношениях, подтвердил то, о чем сам Альфред в глубине души начинал уже догадываться: барон Мюллер разорился. Доктор Рейц получил от него бессвязное письмо, полное жалоб и заверений в честности своих побуждений.
Эта новость явилась тяжелым ударом для Альфреда и его спутников. До сих пор они еще лелеяли надежду, что тщеславный барон добудет каким-либо способом деньги и приедет в Хартум, чтобы приписать себе все успехи и открытия закончившейся экспедиции. Теперь они оказались в сердце далекого Судана, в тысячах километров от родины, без всяких средств и без всякой надежды получить откуда-нибудь помощь. У них не было денег и для того, чтобы выбраться из Судана. Даже если бы Альфред мог продать все имущество экспедиции (кроме собранной с такими трудностями коллекции), вырученных денег не хватило бы и на то, чтобы оплатить проезд до Каира.
Они были покинуты и преданы. Эту участь уготовил им легкомысленный, тщеславный и бесчестный барон Мюллер.
Находясь в состоянии тяжелой нужды и полного отчаяния, Альфред встретил в Хартуме исключительно порядочного и чуткого человека, немецкого купца из Санкт-Петербурга по имени Бауерхорст, с которым он познакомился в доме доктора Рейца. Бауерхорст помог Альфреду, насколько он был в силах это сделать, и самое главное возродил в юноше веру в свои силы. Он часто сопровождал Брема на охоту и оказался для него верным и преданным другом.
