В стране кенгуру и эму - [19]

В полдень подъехали к загонам, забитым скотом. Возле дома-сарая, построенного из гофрированного железа, стоит потрепанный полугрузовик со скарбом. Пять-шесть пастухов-аборигенов, босых, грязных и оборванных, загоняют волов в цементированный ров, наполненный вонючим раствором. Волов перегоняют в другой район, где лучше корма, и перед этим их подвергают профилактической купке, чтобы не заводились клещи. Операция сопровождается дикими возгласами и криками пастухов.

В тени домика молодой симпатичный парень, отрекомендовавшийся Джонни, на куске фанеры месит тесто для лепешек. Он, как белый, здесь за старшего. В его функции входит варить пищу и водить автомашину. Джонни охотно рассказал мне, что уже четвертый год работает старшим скотником и получает 20 фунтов в неделю. Ему опостылела такая жизнь, но 20 фунтов не так просто заработать, а дома у отца-водопроводчика еще много детей. Он очень хотел учиться, но для этого нужно иметь не меньше тысячи фунтов в год, а разве отец может ему их предоставить? Рассказываю, что в Советском Союзе способные студенты в высших школах не только ничего не платят, но еще и получают стипендию. «Да, я об этом знаю. Как бы я хотел родиться, жить и учиться в вашей стране!» — говорит Джонни.

Разговаривая со мной, он не забывал класть лепешки в походную печь.

Подходят пастухи-аборигены. Каждый получает по лепешке, намазывает ее тушонкой и ест. Джонни предлагает и мне отведать лепешек. Чтобы не обидеть его, охотно соглашаюсь.

Возле загонов лежат два вола. Они не могут пройти процедуру и, как видно, не способны следовать дальше. Джери вынимает из машины «винчестер», целится и посылает по пуле каждому волу в лоб. В поведении моего молодого шефа чувствуется желание порисоваться. Несколько похвал его удали — и наши отношения как будто начинают налаживаться.

Подписав свидетельства о том, что скот прошел профилактику и может следовать дальше, Джери приглашает меня в машину. Прощаемся с Джонни и снова едем на юг.

Теперь Джери более разговорчив, чем раньше. Он рассказывает мне, что большая часть скотоводческих районов Северной Территории, Квинсленда и частично Западной Австралии уже четвертый год охвачена засухой. Травы уродились плохо. За время дождей скот не отъелся, и теперь много животных погибло.

И, действительно, по дороге то и дело попадаются трупы и скелеты павших волов.

Картину огромного бедствия в связи с засухой образно описала газета «Санди Телеграф» от 12 ноября 1961 года:

СМЕРТЬ В «ЧАШЕ ПЫЛИ»

Голод и разорение свирепствуют на иссушенной земле.

Дарвин. Суббота. Тысячи голов скота подохли или подыхают. Некоторые животные застряли в грязи около водохранилищ… другие валяются в пыли…

Аборигены прилагают огромные усилия, чтобы защитить свои немногочисленные источники воды… голодающие кочевые туземцы ломятся в миссии за пищей… разрывающее сердце опустошение хозяйств… пыль.

Такая картина наблюдается на 80 тысячах квадратных миль Северной Территории в результате сильнейшей за ее историю засухи.

Если не пойдет дождь, то к концу месяца многие усадьбы превратятся в мертвые города.

Тысяча голов скота пала, еще больше погибает каждый день…

Даже оптимистически настроенное Управление животноводства Северной Территории описало зону, подвергнувшуюся засухе, как огромную «чашу пыли».

СЕМЬ ЛЕТ НЕТ ДОЖДЯ

В некоторых из наиболее засушливых мест уже семь лет не было сколько-нибудь стоящего дождя.

Скот приходится гонять за 7 миль от скважин До мест, где сохранился какой-либо пастбищный корм, и этот путь усеян трупами животных.

Ферма «Деламер Стейшн», находящаяся в одной из наиболее засушливых зон, уже потеряла 10 % скота.

Фермер Джоннотт считает, что, если в ближайшие три недели не будет дождя, у него погибнет половина поголовья…

В районе Катерин впервые за многие годы не выпал дождь в сентябре и октябре. На прошлой неделе на ферме «Элеей Стэйшн» управляющий Петер Маккрэкен насчитал 200 трупов животных на трех квадратных милях.

Впервые в истории Северной Территории даже буйволы гибнут от голода. На прошлой неделе около реки Хэйес скотник нашел у пруда четыре павших буйвола. Через три дня там оказалось уже 400 трупов…

Пять месяцев назад на ферме «Виктория Ривер Даунз Стейшн» один из старейших поселенцев Северной Территории, управляющий Джордж Люис, сказал, что за последние сорок лет такая засуха случилась второй раз. На своем земельном участке он насчитал 20 тысяч трупов ослов. А Нотт сказал, что на его участке — 4 тысячи.

Недостаток рынков сбыта усугубляет проблему, возникшую в связи с засухой.

В центральных районах, если бы для переброски животных использовать транспорт, можно было бы сократить эти фантастические потери. Но дороги там очень плохи.

Секретарь Ассоциации скотоводов Джим Мартин подсчитал, что падеж скота, который везут через Катерин на автомашинах, достигает 20 %.

Мистер Джери рассказывает мне, что скот, который мы только что видели, принадлежит мистеру Нести. В связи с засухой владелец перегоняет его на восток — ближе к побережью, где корма якобы лучше. Через каждые 50 миль скот подвергается купке.

Мистер Джери толково и со знанием дела все мне объясняет. Спрашиваю его, какое он получил образование. Оказывается, он закончил лишь шестимесячные курсы. Заметив некоторое мое разочарование, он тут же добавляет, что высшее образование имеет лишь один работник департамента в Алис-Спрингсе. Мало кто соглашается работать в таких тяжелых условиях.