В стародавние годы - [28]

— Так, так, — утвердительно кивая головами, сказали сидевшие вокруг Болеслава, Святополка и Фридриха польские бояре с Калиной во главе, и между ними Якша и Петух, боярин киевский, бывший воеводой у Ярослава и предавшийся Болеславу.

— А почему же, — спросил Святополк, — Ярослав победил меня под Любечем, хотя ты тоже тогда говорил: «На чьей стороне папа, тот и победит». Неужели же папа римский был на стороне Ярослава?

— Не на его стороне, но ты не победил потому, что не слушался наших советов.

— Вот именно, вот именно, — заговорил Болеслав. — Патер прав; слушайся его, и все будет хорошо. Ты видел победу мою; скоро мы будем в Киеве, и тогда папа провозгласит меня королем… Думал ли ты, женясь на дочери моей, что будешь зятем короля? — хвастливо добавил Болеслав.

Святополк, выпивший уже немало, был задет за живое этими словами и запальчиво сказал:

— А ты думаешь, что великий князь киевский ниже короля? Не киевский ли князь Олег прибил свой щит к вратам Царьграда и не у него ли просил византийский император пощады? Не побеждал ли дед мой Святослав византийского императора, не побеждал ли византийских императоров отец мой? Киевские князья побеждали императоров… Ты только подумай об этом. Владения наши обширны, и, видно, папа римский очень дорожит нами, если так усиленно хлопочет, чтобы мы признали его…

— Папа римский, — перебил хитрый Фридрих, — прослышав о твоем добром сердце, желает тебе добра, хочет помочь тебе против козней братьев твоих. Помни, что кроме Ярослава есть и Мстислав. Благодари тестя за помощь, а попусту не обижайся на него. Неужели тебе не было бы приятно, если бы тесть твой стал королем? Выпьем за то, чтобы между тобой и тестем твоим всегда была тесная дружба, и если вы будете в дружбе и союзе, никто не одолеет и не победит вас.

Болеслав, упрекавший себя в душе за то, что выдал совершенно напрасно свою сокровенную надежду, поспешил чокнуться со Святополком и обнять его, а затем, чтобы Святополк не вернулся к разговору о королевском титуле, поспешно заговорил:

— Медлить нечего. Надо лишь узнать, не оставил ли Ярослав в соседних лесах в засаде своих воинов. Ты говоришь, Петух, что нет? Все-таки надо подвергнуть пыткам пленных: не знают ли они чего-нибудь об этом? А послана ли погоня за Ярославом? Калина, ты послал?

— Нет, ты не приказывал.

— Не приказывал?! А ты не мог сам догадаться? Калина, твой это промах, помни, — зловеще проговорил Болеслав.

— Виноват, княже!

— Виноват… Ну, потом поговорим… Немедленно послать погоню вслед князю да выбрать лучших лошадей. Я иду к себе отдыхать и вам всем советую. Отдохнем, а завтра в Киев. Медлить нечего! А ты, Калина, зайди ко мне…

XV

Старец Григорий, несмотря на свои годы, — а их много было за плечами у старца, — лихо скакал на добром коне, исполняя волю своего князя. В такт быстрому топоту коня думы и воспоминания друг за другом мелькали в седой голове гусельщика. Помнит он себя еще молодым богатырем, помнит поход Игоря на Царьград[9], помнит святую Ольгу — мудрую правительницу, мать Святослава, бабку Владимира Святого. В детстве он слышал от отца рассказ об Олеге, прибившем свой щит к вратам Царьграда[10]. В удалых походах за Дунай Святослава бесстрашного он сам участвовал молодым богатырем.

Широк Дунай-река, у которого с незапамятных времен жили славяне! Какое-то особое чувство испытывал Григорий, да и все шедшие со Святославом, когда они переплывали на плотах и ладьях широкий синий Дунай, эту праматерь славянских рек, на берегах которой впервые стали помнить себя славяне.

Овладев тогдашней столицей Болгарии, Переяславцем, Святослав хотел сделать этот город лишь временным центром своих владений — временным потому, что он мечтал о великом восточном государстве, в котором соединились бы все славяне, со столицей в Царьграде К Царьграду ведь стремились и все его славные предки, чуя, что Русь только тогда окрепнет, когда объединит славянство и овладеет Царьградом и Черным морем, которое с давних времен сами греки называли Русским морем. Но вступивший в то время на императорский престол в Византии император Иоанн Цимисхий, угадывая план Святослава, вступил с ним в войну.

Помнит Григорий злые сечи за Дунаем. Как ни храбро сражались русские, им пришлось все-таки уступить грекам, имевшим громадный численный перевес, но не с позором, а с почетом вышли русские из Болгарии. Грустные и усталые возвращались они, оставив в чужой земле большинство своих ратных товарищей. А когда поднимались они на ладьях по Днепру, у днепровских порогов напали на них печенеги. Нападение было неожиданным. Святослав со всегдашним своим бесстрашием бросился в ряды печенегов и был убит[11].

Немногим из сподвижников Святослава удалось тогда дойти до Киева. В числе уцелевших сподвижников бесстрашного и имевшего широкие планы Святослава был и Григорий Придя в Киев, он отправился в Берестово к Ольге Княгиня посоветовала ему идти в Новгород к князю Владимиру Потом началась борьба из-за великокняжеского стола между сыновьями Святослава. Владимир победил, и настали золотые дни на Руси. Владимир мудро правил землей, укротил разбои, строил крепости для защиты земли русской от печенегов и других инородцев. Он вернул от ляхов захваченные ими русские города и — не забывал поставленной великими предками задачи собрать под державой русской все славянские народы, укрепиться на берегах Русского моря, от которого русские оттеснялись печенегами и валахами, и овладеть Царьградом. Скоро Владимир понял, как понимала это и его мудрая бабка Ольга и умнейшие люди того времени, принимавшие по примеру великой княгини Ольги веру греческую, что без христианства и просвещения не исполнить Руси великих задач, которыми задавались его предки. Владимир принял христианство с Востока, а не с Запада, ибо на Востоке оно чище сохранилось и не было затемнено стремлениями римских пап подчинить мир своей светской власти.