В стародавние годы - [29]

Вспоминает далее Григорий бои славные при Владимире, вспоминает, как он ходил отвоевывать от ляхов Червонную Русь и покорять ятвягов литовских[12], как ходил с Владимиром под Корсунь. Но прошли годы, и силы стали изменять ему; он заменил палицу и меч богатырские гуслями звонкими, на которых любил играть с юных лет. Он не мог уже сам ратоборствовать за родную землю, но, воспевая и сказывая под гусли звончатые про родную старину, про славных предков, про бои удалые и прежние походы, будил в более молодых любовь к родной земле, отвагу, понимание целей и задач народных.

Став гусляром, Григорий бывал частым гостем у великого князя, бывал и у князя Глеба Муромского, и у Бориса, и у Ярослава Новгородского. Великий князь не раз давал ему поручения к своим сыновьям. Водил Григорий дружбу с боярами и иереями, и весь народ знал, любил и почитал его. Но не стало великого князя Владимира Красное Солнышко. Вся надежда народа после убиения Святополком Бориса и Глеба была на Ярослава, а между тем стряслась беда: Ярослав разбит. Святополк, несмотря на свои неистовства, не страшен; не страшен был бы и лях Болеслав, хотя он и смелый князь, если бы за ним не стояли папа и германский император, руководимый папою. Неужели Руси покориться Болеславу и, значит, германскому императору и папе!

Охваченный воспоминаниями и мыслями, Григорий и не заметил, что его конь выбился из сил и уже плелся шагом.

— Что-то будет? — сказал громко старик, продолжая вслух свои мысли.

Он остановил коня и лишь теперь заметил, что тот совсем обессилел.

Григорий сошел с лошади, расседлал ее и пустил на траву, а сам пошел к дереву, стоявшему посреди небольшой лужайки. Солнце уже садилось. Был тихий, не особенно жаркий июльский вечер. Старик сел под дерево, снял гусли, висевшие за спиной, и сумку, в которой были хлеб и мед.

По краю лужайки протекал ручей. Григорий пошел к воде, вымыл себе лицо и руки, перекрестился и напился из него.

«А далеко ли отсюда до села?» — подумал Григорий.

Путь лежал ему через древлянскую землю на Коростенъ. Недалеко сравнительно от Берестья, на берегу реки Стыря, было большое село, в котором Григорий надеялся получить хороших лошадей.

В ближайших поселках если бы и нашлись лошади, то плохие. Вспоминая местность, Григорий рассудил, что до села на Стыре должно быть недалеко, а потому решил недолго отдыхать здесь, а поскорей добраться до села, взять там коня и ехать дальше уж не по дороге, а стороной, так как, вероятно, по дороге будет погоня.

Григорий перекрестился и хотел отрезать себе ломоть хлеба, как вдруг услышал вблизи топот конских копыт.

«Погоня, — подумал он, — ну что ж! Скрыться времени нет, но, даст Бог… Да точно топот не со стороны Берестья…».

Григорий встал и вышел на дорогу. Он увидел трех богатырей в кольчугах и шлемах, ехавших со стороны Киева. В одном из них он узнал Усмошвеца, в другом — Семена, а третий был молодой, неизвестный ему человек.

— Бог в помощь! — крикнул Усмошвец.

— Здравствуй, Григорий, — громко сказал второй.

— Бог в помощь! — ответил Григорий. — Но опоздали вы, люди ратные. Стряслась беда великая… Ярослав разбит, и вся дружина его, и воины его, а Скала убит!

— Да в уме ли ты, старче? — сказал Семен.

— Уж если Григорий говорит, — перебил Усмошвец, — значит, верно.

— Но как же это сталось?

Григорий все рассказал как было и заключил свой рассказ словами:

— И повелел мне великий князь ехать в Киев и Берестово предупредить людей о том, что сталось, предупредить Предславу.

Семен и Николай (так звали молодого) несколько раз перебивали рассказ Григория, а когда он кончил, Семен крикнул:

— А и волчья же сыть, травяной мешок — Болеслав! Да мечом я его…

— А я палицей, — добавил Николай.

— Ни мечом, ни палицей вы, хоть и богатыри, ничего с ним не сделаете. А в единоборство с вами не пойдет он…

— Верно, — сказал Усмошвец.

— Надо ехать в Киев, сказать народу, что и как, — наставительно произнес Григорий.

— Да там, поди, одни старики да бабы остались, — вставил Николай.

— На то, чтоб отстоять Киев, — продолжал старик, — разумеется, надежды мало. Если б была надежда, Ярослав поехал бы к Киеву, а не в Новгород. Но все же надо спешить к Киеву, надо предупредить Предславу, Илариона и Горисвета. А далеко ли отсюда до ближайшего села?

— Рукой подать.

— Времени терять нечего. Я напою коня, и поедем. По дороге обсудим, что и как, а в селе найдем добрых коней.

— А сколько тебе лет, старче? — спросил Николай, глядя на старика, как засверкали его очи, выпрямилась молодецки спина.

— Сколько лет? — проговорил Григорий. — Точно не знаю. Ведь когда я молод был, грамоте и числам нас мало учили, а ты небось в Киеве учился, так вот считай: отец мой сказывал мне, что прошло лет пять со смерти вещего Олега, прибившего свой щит к вратам Царьграда, когда я родился. Княжил в те поры Игорь, убитый древлянами; отец мой был рыболовом в Новгороде, но потом ушел из Новгорода к озеру Нево[13] — озеро широкое, что твое море, а от озера Нево пошел он по рукаву Нево[14], который впадает в Варяжское море[15], и поселился у самого моря, где впадает в него рукав Нево; тут была деревня Волынкино