В стае волков, или Своя среди чужих, чужая среди своих - [15]

– Но… но… – у доктора не хватало слов, чтобы выразить охватившие его эмоции. Он стал судорожно хватать воздух ртом, пытаясь что-то сказать, но в тот самый момент Дорожкин встретился взглядом с «волком».

– Дмитрий Борисович, Вам лучше уйти. Я не буду церемониться, – сказал серьезно Майкл, подойдя ближе к нему.

– Вы ничем не сможете мне помочь, – произнесла Анастейша, не отрываясь от «волчонка». Она уже смывала последние коросточки запекшейся крови с тела мальчика, не трогая при этом сами раны. – Хотя… – девушка посмотрела в сторону доктора и «волка», – мне нужна мазь антисептическая, ранозаживляющая, антибиотики, вата, бинты, набор для забора крови, а лучше два, капельница, стерильные салфетки, шовный материал из новой лигатуры (она имела в виду усы благгера), питьевая вода, литров пять… – Стейси на секунду замолчала. – Наверное, пока все, – сказала она, глубоко вздохнув.

– Принесите! – приказал «волк», оставаясь при этом в коридоре. Он не заходил в операционную, чтобы максимально сохранить в ней чистоту.

Спустя пару минут все, что перечислила Стейси, было уже перед ней. Девушка взяла сумку, где лежал подорожник, и протянула ее доктору.

– Мне нужна Ваша помощь, очень, – сказала она, отдавая сумку врачу, – но не здесь. Если Вас не затруднит, мне необходим свежий антисептический раствор примерно через двенадцать часов, – как можно мягче сказала юная Кинг, чтобы еще сильнее не обидеть своего наставника.

– Я сделаю это, – ответил Дорожкин, мельком взглянув на «волка». Больше он ничего не сказал, а просто развернулся и быстрым шагом направился в лабораторию.

– Сюда никто не должен заходить. Меня не должны отвлекать. Если будут раздаваться крики, стоны… неважно, никто не должен мешать мне, даже ты. – Анастейша смотрела «волку» прямо в глаза, которые начали быстро темнеть.

– Я понял, – коротко ответил он, сохраняя при этом такое спокойствие, на которое способны были лишь «волки», даже несмотря на приказной тон девушки. Майкл хотел в данный момент только одного, чтобы его сын выжил.

Стейси плотно закрыла дверь и подошла к мальчику. Ей надо было спасти Ярика, и она знала, как можно это сделать.

Ран оказалось две. Одна на руке, которую девушка смогла хорошо пережать с самого начала, а вторая на груди. Первая была больше и с неровными рваными краями, а через вторую яд быстрее проникал к сердцу, хотя сама она была намного меньше и не такая серьезная. Анастейша взяла антисептическую мазь, нанесла ее на марлевый тампон и аккуратно протерла им раны, убирая грязь, свернувшуюся кровь и частично яд, находящийся на них. Так ей пришлось сделать несколько раз, чтобы они стали чистыми. По крайней мере настолько, насколько это было в данный момент возможно. Затем она взяла набор для забора крови и ввела иглу себе в вену около локтевого сгиба. Только так Стейси могла спасти Ярика, но это было рискованно. Во-первых, яд мог уже слишком сильно поразить внутренние органы, а во-вторых, мальчик, в силу своего возраста, мог просто не перенести смешение крови разных групп. Взрослые «волки» – другое дело, но «волчонок»… Стейси на тот момент не знала, что ее группа крови и группа крови «волчонка», как и резус-факторы, полностью совпадали, и это было очень хорошо. Девушка набрала около четырехсот кубиков своей крови, в которой содержалось лекарство от яда оборотней, достала иглу и перевязала руку. Голова слегка кружилась, и она почувствовала легкую слабость, но не остановилась. Надо было вывести яд из организма Ярика раньше, чем раны станут затягиваться, если, конечно, это было еще возможно.

Стейси открыла клапан на пакете с «лекарством»11 и вылила немного сначала на рваную рану на груди, а потом и на руке «волчонка». Мальчик застонал. Сам процесс выгонки яда проходил весьма болезненно, поэтому было даже хорошо, что Ярик в данный момент находился без сознания. Затем она набрала почти двадцать миллилитров крови в шприц и ввела ее мальчику в сонную артерию.

– Будет больно, малыш. Очень больно, но я верю, что ты справишься, – прошептала девушка ему на ухо и крепко схватила «волчонка» за руки, прижимая его всем своим весом к операционному столу, на котором он сейчас лежал.

Спустя пару секунд тело ребенка начало изгибаться дугой, но Стейси держала очень крепко, а потом Ярик закричал…

«У меня сердце кровью обливается, но так надо. Если ты сможешь выдержать это, значит, сможешь выдержать все!..» – мысленно говорила она себе, не отпуская мальчика, который кричал все сильнее и сильнее от нестерпимой боли, будто сжигающей его изнутри.

За дверью послышался женский крик.

– Пусти! Я должна!.. – кричала женщина, бившаяся в истерике.

– Нет! – отвечал ей Майкл каким-то странным металлическим голосом.

Девушка предположила, что «волк» крепко держал «волчицу», чтобы она не ворвалась в операционную, где лежал и кричал от боли ее единственный сын. Но Стейси больше на это не стала отвлекаться, ей надо было спасти мальчика, который ей был очень симпатичен и дорог, так как и в ее жилах текла «волчья» кровь.

Спустя пару минут Ярик начал успокаиваться. Его тело уже не выгибало в страшных судорогах, он перестал кричать, а лишь слабо постанывал. Лицо было очень бледным, а на коже выступили мелкие капельки пота. Как бы Стейси хотелось, чтобы на этом все и закончилось, но… не так все просто. Она убрала стерильной салфеткой свою кровь с ран и снова налила свежую порцию. Как и в первый раз кровь начала пузыриться, но уже не так сильно. Это означало только одно: яда с каждым разом становилось все меньше и меньше. И это было хорошо. Еще одна порция из двадцати кубиков была введена мальчику уже в бедренную артерию. И все повторилось: судороги, крики, страшная боль, охватившая все его тело. Эту процедуру Стейси проводила не один раз, вводя свою кровь то в вену на руке, то на бедре, то на шее ребенка. С каждым разом Ярик все быстрее и быстрее успокаивался. Во время небольших передышек девушка много пила, чтобы восстановить свою кровопотерю. Спустя пару часов первая порция, которую она набрала в самом начале, была использована. Теперь Стейси набирала своеобразное «лекарство» непосредственно из вены, но лишь по пять-десять кубиков, чтобы самой не погибнуть. К полуночи яда, насколько она поняла, в теле «волчонка» не осталось. Анастейша была сильно измотана, ее ноги подкашивались. Оставалось самое простое: обработать рану обезболивающей мазью и через минут десять зашить, наложив ранозаживляющую мазь уже на свежий шов. Так она и сделала.