В СССР инвалидов нет!.. - [16]

Шрифт
Интервал

«В инвалидную зону нас этапировали поздней осенью. Еще в Днепропетровской тюрьме, среди ожидавших „Столыпина“ калек, я разговорился с выехавшими оттуда людьми. И услышал:

— Зря ты рвешься, земляк, в этот крематорий! Угробиловка там настоящая: ни лечения, ни жратвы. Эти гады, наоборот, стараются на тот свет побыстрей отправить, но без шума, чтобы все было шито-крыто: изобьют до смерти в ШИЗО, а запишут, что повесился. Так что, брат, лучше на рабочей командировке копошиться помаленьку, чем сдыхать в этом советском Бухенвальде.

У меня словно язык отнялся, и несколько минут я ошалело смотрел ему в глаза, не зная, что возразить, а он, видя мое недоумение, спокойно продолжал:

— Вот сам посмотришь, обожжешься, вспомнишь эти параши насчет тамошней лафы. А пока валяй, слушай всяких холуйских тюлькогонов, они за это денег не берут.

Так началось мое близкое знакомство с этой зоной, слывшей среди лагерников „тихой заводью“ для осужденных инвалидов.

…По прибытии, до распределения в отряд, меня поместили в изолятор, до того кишащий клопами, что древние нары казались неровными от засохшей крови насекомых, пожиравших нас целую неделю. Всевозможные способы избавиться от них вызывали только приступы смеха у охранников:

— Да брось ты свои примочки, урод, все равно они вас сожрут здесь всех…

А на иронический вопрос: „Что вы их, специально разводите?“ — отвечали с хохотом:

— Конечно. Все учли, чтобы вас доконать.

Секция в отряде (помещение для сна) выглядела чуть получше изолятора, клопов поменьше, сама почище — а в общем, то же самое, на уровне вокзального сортира, душного, вонючего, наглухо закрытого со всех сторон.

…Я, не успев осмотреться, был вызван к отрядному. Молодой, начинающий жиреть лейтенант Яценко, встретив меня нахальной улыбкой, предложил в приказном порядке заняться общественно-полезным трудом — выкапыванием траншеи.

— Позвольте, — возразил я ему, — у меня вторая группа, поэтому меня сюда и привезли.

— Вы — ходячий, — заорал он, — а ходячие у нас все пашут, понятно или нет?! Быстро идите и имейте в виду, у нас не жалуются: до Киева далеко, а до Москвы еще дальше.

И я пошел на работу.

В бригаде моей было сорок человек. И для всех эта непосильная, бесплатная работа была изощренной пыткой, санкционированной инструкцией сверху. А денег на карточку практически не клали, и мы знали об этом. Как-то мы спросили „хозяина“ — начальника режима Годынника:

— Зачем нужна инвалидная зона, если и в ней заставляют вкалывать как здоровых?

— Вы — досадный балласт нашего общества, — отвечал он. — Чем расстреливать, лучше сносить на работе, извлекая при этом пользу для общества. Так-то, граждане осужденные, — неизменно заканчивал он свои „воспитательные беседы“.

Зона внешне ничем не отличается от обычного лагеря, но как инвалидная, имеет свои внутренние специфические особенности и свои „воспитательные методы“: нет утомительных разводов на работу, не увидишь стройных колонн, марширующих в столовую. Зато почти ежедневно два дюжих санитара равнодушно волокут из какого-нибудь барака в морг очередного „освободившегося“ покойника.

Но олицетворение „гуманности“ — барак 10 отряда. Это — барак недвижимых, парализованных с нарушением функций тазовых органов и слепых. Девятый круг Дантова ада — курортный уголок по сравнению с этим склепом, переполненным разлагающимися телами».

Не верится! Да и можно ли поверить в это тогда, когда подобные преступления уже давно осуждены всем цивилизованным человечеством. Но действительность говорит нам, что это возможно и сегодня, сейчас, когда мы читаем эти строки…

«Оказавшись в положении осужденного, вы немедленно столкнетесь с единственным „реально существующим“ кодексом — личным „кодексом“ начальников лагерей, бараков и других более мелких начальников. И будут они весьма далеки от знакомого вам, официально предписанного…. Палачи в эмведешных погонах, пользуясь условиями строгой изоляции, не отказывают себе ни в каких своих желаниях. Кроме изощренного садистского приставания к особо понравившимся есть и другие „лихие радости“ — например, азартная охота за золотишком. Желающие нажиться осваивают технику выбивания золотых зубов у заключенных, как в „добрые“ нацистско-сталинские времена. Жены всех начальников по уши увешаны золотом живых и покойников, определяющим положение своих „золотозубых“ мужей. Тщеславная жена Годынника зарвалась настолько, что оперы из Днепропетровской комиссии — свои же коллеги — были вынуждены сделать ей замечание, поскольку обыск обнаружил зашитое в мягких креслах огромное количество золота у нее и начальника медчасти Валентины Абдуловны Ширяевой. Но ничего не случилось. Видимо, дело обычное — поделились. Дали лишь совет соблюдать большую осторожность, а с жалобщиками „провести беседу“.

Малая инвалидная зона — модель большого социалистического лагеря… Там масштабы другие, а здесь — лейтенант Кивренко и капитан Янев — мастера „воспитательных бесед“, закатав рукава офицерских рубашек, освобождают пожалевшего зубов жалобщика от почек и печени. А потом, в отходных реестрах появляются записи: „Осужденный Хонтер Борис Абрамович покончил жизнь самоубийством…“


Рекомендуем почитать
Заяшников Сергей Иванович. Биография

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Беседы с Ли Куан Ю. Гражданин Сингапур, или Как создают нации

Перед вами – яркий и необычный политический портрет одного из крупнейших в мире государственных деятелей, созданный Томом Плейтом после двух дней напряженных конфиденциальных бесед, которые прошли в Сингапуре в июле 2009 г. В своей книге автор пытается ответить на вопрос: кто же такой на самом деле Ли Куан Ю, знаменитый азиатский политический мыслитель, строитель новой нации, воплотивший в жизнь главные принципы азиатского менталитета? Для широкого круга читателей.


Жизнь сэра Артура Конан Дойла. Человек, который был Шерлоком Холмсом

Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».


Русская книга о Марке Шагале. Том 2

Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.


Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.


Скворцов-Степанов

Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).