... В среду на будущей неделе - [2]

— Рыбак. А рыбаки все строгие. Понимаешь, штормы, ветрюганы… А твой батя — кто? Ну, где работает?

— На Енисее. Река такая.

— Знаю, что река. Кем работает?

— Лес сплавляет. Плотогон.

— Тоже на воде? Значит, тоже спуску не дает. Верно?

Павлик счел нужным неопределенно поморщиться, хотя отец у него был, кажется, самый добродушный человек на свете.

— Ты у Крабовых с батей гостишь?

— Не-е…

— А от кого ж тогда тебе влетело? — усмехнулся Игорь.

— И вовсе не влетело, — обиделся Павлик. — Так просто, от досады.

Игорь плутовато сощурился, — меня, мол, не проведешь, — но распалять нового приятеля не стал.

Шурик, откашлявшись, вернулся к мальчикам, улегся на гальке, глядя в накаленное солнцем чистое небо. Игорь долго вприщур глядел в морскую даль. Потом, отшвырнув окурок к воде, тряхнул рыжим чубом:

— Не нравится мне эта бунация!

Павлика заинтересовало незнакомое слово.

— Бунация — это по-какому? — спросил он.

— По-рыбацки! — с гордецой ответил Игорь. — Хочешь, объясню?

— Давай.

— Бунация — это самая тихая погода на море. Полный штиль. Вот сейчас полнейшая бунация. Видишь?

Море действительно было необыкновенно тихое. До самого горизонта — ни единой зыбинки. Солнечные лучи, отраженные зеркальным водяным простором, слепили глаза. Притихшие чайки белели на взморье, как бумажные кораблики.

Павлик не мог понять, отчего спокойное море не по душе Игорю.

— А почему тебе бунация не нравится? — спросил он.

— В бунацию, в мертвую бунацию очень неприятно по морю ходить, на соя тянет. Тоскливо как-то становится.

— А тебе-то что? Ты же на берегу сидишь.

— В том-то и дело, что мне не все равно. Я пока на берегу сижу. Понимаешь, пока! — сделал Игорь ударение на последнем слове. — Вечером уйду в море, — произнес он мечтательно.

— На путину, — добавил Шурик.

«Счастливчик!» — с завистью подумал Павлик и невольно проговорился:

— А меня обманули…

Игорь и Шурик принялись выпытывать, кто и как обманул, и Павлик рассказал им, наконец, о своей обиде.

Они с матерью приехали в Парусный из села Ильичевки, что на Енисее. Мать — лечить легкие целебным южным воздухом, а он, Павлик, так себе, сбоку припека.

Поселились у отцова старшего брата — Егора Ивановича Крабова. Павлику известно было, что дядя — рыбак, оказалось же, он еще и капитан-бригадир сейнера «Альбатрос».

И еще узнал Павлик, что дядя собирается через несколько дней на путину.

Путина! У мальчишки дух захватило, когда он услышал это слово! Павлик стал вслух рассуждать о том, что он желает каникулы провести не в беготне и хлюпанье в море, а как-нибудь толково, с пользой.

Егор Иванович намек племянника понял и подал надежду. Только предупредил, чтобы и оставшееся до отъезда на путину время не пропало даром. И кивнул в сторону сада.

Павлик, в свою очередь, отлично понял дядю. Он, как мартышка, лазил по деревьям, выискивая к столу первые сливы, подвязывал к проволоке тяжелеющие виноградные лозы, поил водой огурцы и помидоры, пропалывал грядки с луком, чесноком и укропом. Знал бы он, что все это зря!

В хлопотах неделя пролетела быстро. И вот настал долгожданный день. Сегодня дядя Егор вернулся о рыбацкого стана и объявил, что вечером отбывает на путину. «Отбываю!» — подчеркнул он многозначительно и виновато, как показалось Павлику, посмотрел на него. Павлика так и обдало морозом: «А как же я?!» Егор Иванович со вздохом ответил: «Очень сожалею, но тебе, племяш, придется и дальше заниматься садоводством. Начальство категорически запретило брать с собой несовершеннолетних».

В этом месте Игорь с возмущением перебил рассказ Павлика.

— Какой бессовестный твой дядька! — воскликнул он. — Почему же тогда это самое «начальство» разрешило бате взять меня? Почему, а? Врет дядька твой, ни больше, ни меньше. Такой известный рыбак, а врун оказался. Этого я от него никогда не ожидал!

— Обманщик! — вставил презрительно Шурик.

Откуда было знать мальчишкам, что Егор Иванович не по своей воле погрешил против истины. Причина была действительно вовсе не в «начальстве», а в Павликовой матери. Это она, боясь за сына, потребовала от Егора Ивановича, чтобы он нашел какой-нибудь предлог отказать Павлику в поездке.

Павлик же знал одно: обещал и обманул! И сейчас, пока Игорь и Шурик возмущались недостойным для такого «мирового» рыбака поступком, Павлик, совсем расстроившись, понуро молчал, разглядывая сизые голыши под ногами. Хоть он и оправдал перед ребятами свои недавние слезы, легче ему не стало. Наоборот, хуже еще: дядька-то, выходит, просто не захотел его брать с собой.

К его плечу притронулась осторожная рука рыжего Игоря.

— Ты, Паша, не тужи, — сочувственно произнес он. — Не вешай нос. Раз он тебя обманул, ты должен ему отплатить. Моя мать говорит: «Как аукнется, так и откликнется!»

— «Аукнется»… «Откликнется»… — уныло протянул Павлик. — Чем отплатить, когда он уже собрался в дорогу?

Игорь умолк, обдумывая, как бы насолить обманщику.

— Потопчи огурцы в огороде, — предложил Шурик.

— Огурцы? — встрепенулся Павлик. — Зачем их топтать?

— А чтоб знал. Ты их выращиваешь, ты их и сничтожь.

Нет, на такое Павлик пойти не мог.

— Тогда помидоры потопчи, — не унимался Шурик.