В споре со временем - [61]

Это было вовсе не жертвой, а моим естественным состоянием. Именно потому так тяжела будет будущая разлука! И только тогда, слишком поздно, пойму, что нельзя в наш век ни для кого, даже ради самого выдающегося человека, становиться «чеховской душечкой»!

Разнообразие в нашу размеренную жизнь со строго заведённым распорядком вносили гости, хотя и очень редкие.

Приезжал к нам ещё раз Николай Андреевич Потапов. К тому времени «Андреич» перебрался на строительство Воткинской ГЭС, на Каме, где был начальником управления электромонтажа.

Несколько раз к нам приезжал Д. М. Панин. Бывали и другие друзья.

Из моих подруг приезжала ко мне только Шура Попова, да один раз, проездом, была у нас Ирочка Арсеньева из Ростова, подруга детских лет.

Все приезды Шуры не обходились без нашего с ней музицирования. Однажды сделали запись на магнитную ленту нашего небольшого концерта: Шуман, Шуберт, Римский-Корсаков, Векерлен…

Все эти гости приезжали не неожиданно, были, так сказать, плановыми гостями.

Пожалуй, только один гость свалился к нам, как снег на голову! Хотя муж мой не виделся с нежданным посетителем 15 лет, да и виделся всего только один раз, в поезде, узнал он его тотчас же. Уж больно характерна была наружность у знакомого нам Лёни Власова.

Успевшие когда-то так быстро подружиться, Александр и Леонид оживлённо проговорили весь вечер.

Власов часто бывал в командировках в Москве (жил он в Риге) и рад бы был нас навещать. Но уже во второй приезд почувствовал, что Александр с ним очень сдержан, и понял, что «просто так» к нам приезжать не годится… Дело ограничилось редкой перепиской.

Впрочем, что Власов! Запомнившееся, но всё-таки мимолетное знакомство. Когда в Рязань переедет Николай Виткевич, я буду в восторге. Думалось: столько пережито им и Александром вместе. Муж познакомился с Николаем на десять лет раньше, чем со мной… Всё время рядом: школа, университет, МИФЛИ… Они были вместе и на фронте, и в тюрьме… А Солженицын сразу же охладил мои пылкие эмоции.

— В гости ходить будут… Подарки делать надо…

Из родственников к нам изредка приезжала погостить тётя Женя, мамина сестра. А во второй половине января 61-го года приехала тётя моего мужа (жена его дядюшки по материнской линии — Романа) Ирина Ивановна Щербак.

Тётя Ира, «весьма поладившая со всеми нашими старушками», как констатировал мой муж, чувствовала себя у нас хорошо и легко.

Показали ей Рязань, свозили в нашу милую Солотчу. Эта поездка имела ещё и деловую сторону. Не согласится ли Ирина Ивановна переехать к нам поближе? В деревне Давыдове, рядом с Солотчей, продавался дом с садом. Мы могли бы купить дом и поселить её там. А сами будем постоянно её навещать, обеспечивать всем необходимым, помогать по хозяйству, проводить там выходные дни, а то и жить неделями.

Тёте Ире очень там нравится. А всё-таки как-то боязно трогаться с привычного места. Да и как же быть с кошками?.. С ними ведь в поезд не посадят…

«Нет, — говорит она, — лучше стариков не трогать с насиженных мест!» Не решилась Ирина Ивановна на резкую перемену своей жизни. Предпочла одиночество в маленькой каморке… Одиночество, которое она делила со своими четвероногими.

После отъезда между тётей Ирой и моей мамой началась оживлённая переписка. Сначала считалось естественным, что писала в основном моя мама, что все заботы с посылкой денег, посылок она взяла на себя. Но с годами начала расти обида на племянника — сам почти не пишет ей. Больное старческое воображение обвинило в этом нас с мамой. Это мы отгораживаем от неё Саню. Я не сдержалась и ответила ей. Напомнила, как она когда-то, пожалев кошек, предпочла их Сане.

Те, кого интересует Солженицын и его книги, знакомы с Ириной Щербак. Задолго до ноябрьского номера западногерманского журнала «Штерн» за 1971 год о ней написал сам Солженицын. Ирина Щербак в молодости описана под своим собственным именем в «Августе Четырнадцатого», а в старости — в «Свече на ветру» (тётя Христина). Из этих произведений известно о её набожности.

Но Ирина Ивановна не просто верующая. Свои оригинальные взгляды она излагала в многочисленных письмах моей маме, посвящённых, помимо прочего, опекаемым ею кошкам. В одном есть такие строки:

«Вот они истинные последователи Христа. А люди далеко стоят от учения Христа».

Постараемся понять старую женщину. Не могла она простить оскорбления, которое я нанесла «истинным последователям Христа». И не вызывает удивления её «ценная информация» сотруднику «Штерна». Он, Дитер Штейнер, оказался, кстати, на уровне старушки. По-видимому, в данном случае версии тётушки больше устраивали редакцию, чем истина. Между прочим, Ирина Щербак превратила меня, казачку, в «дочь еврейского торговца» и сделала меня из жены Солженицына его «любовницей» вовсе не из желания исказить факты. Просто — это самые ругательные слова в лексиконе тётушки! Если кто и удивил меня, то это Александр Исаевич. В четырехчасовом интервью, на сей раз не жалея времени, он подробно комментировал вышеназванную статью. Только в мою защиту у него не нашлось ни единого слова. Правда, год спустя, он пообещал мне… «посмертную реабилитацию» (!).