В снегах севера - [5]
Вечером на «Нануке» было устроено нечто вроде траурного банкета и летчик Ионг в официальной речи выразил благодарность нашему народу, «Добролету» и «Ставрополю».
В ответной речи я выразил от имени советской общественности соболезнование жене Борланда, матери Эйелсона, американскому народу и «Аласка-Эйрвэйс». В заключение вечера пошли на борт «Ставрополя» и провели в разговорах до 3 ч. ночи.
Ночью «марконик» (радио-телеграфист) «Ставрополя» выстукивал радиограмму, облетевшую газеты всего мира:
Самолет Эйелсона и Борланда «Гамильтон 10-002» разбился в 50 милях от м. Северного, в районе жилища охотника Брюханова, в девяти милях от берега. Летчики не найдены.
Пилот Слепнев.
13 ФЕВРАЛЯ 1930 ГОДА
Организация розыскной группы была закончена к вечеру 4 февраля. Все участники ее получили точные указания, кто в какой партии будет работать: в санной, лыжной или на самолете. Были оставлены заместители и намечен план похода.
В снежной хижине под крылом «Юнкерса».
5 февраля, взяв на самолет студента Дубровина и кочегара Костенко, я взлетел с площадки у м. Северного и пошел к месту аварии. Стоял морозный день. Оббивая ежеминутно рукавицами нос и щеки, белевшие на ветру от винта, мы с Фарихом поочередно показывали друг другу места, по которым нужно хлопать и, занятые таким скучным делом, через 42 минуты прилетели к месту гибели «Гамильтона». Зайдя далеко в лагуну Амгуэмы, я повел самолет на посадку, пренебрегая направлением ветра, ввиду желания посадить самолет исключительно вдоль заструг. Рискованный и решительный момент приближался. Устоит шасси от такой незаконной посадки или нет? Самолет все ниже и ниже; выдерживаю его на приземлении до потери скорости и сажаю на заструги. Машина дергается, крылья пляшут вверх и вниз, так что кажется зацепят за заструг. Пробег замедляйся, самолет идет все тише и тише, и мы на снегу. Контакт выключен. Все прошло благополучно.
Завтра придут люди на лыжах и собаках, привезут лопаты, пилы, продукты. Сегодня же нужно как-то переночевать на морозе. Под крылом самолета выкапываем в снегу яму, натягиваем палатку и пытаемся устроиться.
Район катастрофы.
Первая ночь в тундре очень резко сидит в памяти. В широченных двойных к у х л я н к а х[5] у большого американского примуса сидит группа людей. Все молча, обжигаясь, пьют чай… По небу полыхает северное сияние. Сбоку на равнине поблескивает крылом бывший недавно горной птицей «Гамильтон 10.002». После чая залезаем в кабину «Юнкерса» и засыпаем тяжелым сном. Всю ночь брезент хлопает по кабинке, становится все холоднее и холоднее. Механик разжигает на несколько минут примус, но, как только он его гасит, холод снова пред’являет свои права. Утром, часов в десять, прошла первая группа людей.
Момент аварии, по моему мнению, был воссоздан весьма правдоподобно, и я смог поставить раскопки, уже имея известные соображения. Очевидно, Эйелсон, подлетая к реке Амгуэме, попал в полосу сильной пурги и стал терять ориентировку. Ему пришлось сильно снизиться. Над избушкой охотника Петушкова он сделал два круга, повидимому, определился, так как взял прямой курс на м. Северный и решил к нему пробиваться, несмотря на снег и ветер. Лагуну Амгуэмы он перелетел на высоте не более 5 метров и за лагуной ударился колесом в берег высотой в 7—8 метров, где снесло колесо самолета. Затем машина, подскочив вверх, пронеслась вперед метров на двести, ударилась с громадной скоростью в землю и была разбита.
Для выяснения, не были ли летчики выброшены из самолета при ударе его колесом о берег, я поставил одну группу людей на раскопки места между колесом и самолетом.
ЛЕТЧИК ЭЙЕЛСОН НАЙДЕН МЕРТВЫМ
Основная группа повела раскопки поперек линии полета. Ежедневно отрывали какие-либо части самолета или груза, находившегося в кабине. Когда были найдены револьвер Эйелсона, шлемы и патроны, стало ясно, что пилот и механик убиты или замерзли, будучи тяжело ранеными. Вряд ли такой опытный полярник, как Эйелсон, пустился бы в путь с голой головой и без оружия.
Монотонность местности, тяжелая работа по распилке твердых, как мел, заструг и безрезультатность поисков угнетали экипаж. Люди обмораживались, отвозились американцами на легких разведчиках на суда и подвозились другие. Бессменно работала группа матросов и кочегаров «Ставрополя»: Платов, Полтавцев, Садкин, Ердин, Джекобсон. Американцы через два дня на третий подвозили продовольствие на самолетах, осматривали места раскопок, поражались работоспособности команды и улетали.
13 февраля раздался крик Джекобсона:
— Начальник, нога!
Все бросились к тому месту, где из-под слоя снега виднелся или брошенный меховой сапог или… нога в сапоге.
Рухнули все надежды на благополучный исход аварии и авария превратилась в катастрофу.
Осторожно снимаемые пласты снега обнажали труп человека, лежавший вниз лицом со страшным смерзшимся натеком крови. Никто не знал, кто это: Эйелсон или Борланд. Я приказал закрыть труп железным листом и зарыть снегом, чтобы его не тронули собаки. Все мы стали ожидать очередного прилета летчика Гильом. Гильом прилетел и разрешил наши сомнения. Покойник оказался Борланд.
