В случае счастья - [37]

– Ну вот… Это для меня так важно… Мы познакомились по интернету… Два года я не верила, что смогу начать что-то снова… У нас все очень серьезно, я чувствую… Но я боюсь идти… Я знаю, вы, наверное, думаете, что я сумасшедшая… Но вы такая добрая, всегда так приветливы со мной… У меня не получится, я знаю… Мы целый год договаривались и вот договорились наконец… Так долго, потому что мы оба страшно застенчивые… Ну, и я теперь не могу… Не могли бы вы пойти вместо меня?

Клер немного подумала и согласилась. Разве можно было отказать? Она еще не знала, какие найдет слова. Постарается описать Клеманс, расписать ее достоинства. В конце концов, чужие достоинства придумать легче всего. И вообще все это ее забавляло. По дороге в гостиницу ей захотелось позвонить Жан-Жаку, рассказать ему про эту историю. В последнее время они делились только тяжелыми частицами жизни, бытовыми делами без всякой легкости. Но она передумала: вряд ли Жан-Жаку понравится, что у нее свидание с незнакомцем. Вот такие у них с мужем были отношения; она никогда не говорила ему того, что хотела сказать, и он тоже. Их связь держалась на худшей из неловкостей – на заранее обдуманных словах.

На следующий вечер Клер вошла в кафе, где было назначено свидание. Она искала глазами желтый галстук – условный знак. Несмотря на клубы дыма, ее взгляд почти сразу уперся в желтое пятно. Мужчина сидел на видном месте. Через несколько секунд Клер застыла у его столика.

Перед ней был желтый галстук; она зажмурилась, потом снова открыла глаза.

Нет, этого не может быть.

III

Некоторые честолюбцы были разочарованы, когда Жан-Жак вернулся на работу. Тем, кто делал ставку на роковой исход его депрессии, пришлось пересмотреть планы атаки; их ошибки, скорее всего, обернутся повышением на пару этажей. Остальные встречали Жан-Жака как настоящего победителя. Его снова похлопывали по спине – верный знак возвращения в общественную жизнь. О собственной жизни он старался не распространяться; он по-прежнему верил, что слова закрепляют ситуации, а об этом не могло быть и речи. Разлука долго не продлится. Конечно, такие мысли посещали его в условно позитивные минуты (когда его хлопали по спине), а вечерами, прозябая в гостинице, он, случалось, пускал безусловную слезу. Он во всем виноват, он загнал свою жизнь в тупик.

Эдуард посоветовал ему заняться спортом. Ему нужно во что бы то ни стало снова раздаться в плечах, придать своему будущему физическую внушительность.

– Ты в зеркало посмотрись. У тебя плечи на коленки похожи…

До сих пор физически виноватым он себя еще не считал; это было его последнее неисследованное прегрешение. Но ему и правда хотелось бегать, напрягаться, хотелось быть мужчиной, способным оторваться от земли после служебной апатии.

Рядом с гостиницей находился теннисный клуб; в свои одинокие недели он мог иногда играть по вечерам. Но здесь его подстерегала одна из самых страшных экзистенциальных проблем теннисиста: где взять партнера? Он слонялся по коридорам клуба, пытаясь завязать хоть какие-то полезные знакомства, но без толку: теннисист – порода парная. Они все словно так и жили по двое, а отдельные гурманы даже по четверо. Может, кого-нибудь подкупить? Или ждать, когда кто-то останется со своей ракеткой не у дел? Он категорически не желал стучать мячом об стенку; от одной этой мысли у него начиналась депрессия; в спорте он искал, помимо прочего, еще и человеческого общения. А стенка – партнер не самый человечный. Поскольку идею подал Эдуард, он предложил ему ходить играть вместе. Но Эдуард был слишком влюблен, ему и в голову не могло прийти растрачивать свое тело на что-то другое. Он находился на той стадии любви, когда бегать за мячиком так же нелепо, как бегать за другой женщиной.

– Надо было меня спросить. Вон висит доска объявлений, там игроки находят друг друга, – сказал администратор теннисного клуба, заметив, что новичок две недели бродит неприкаянный.

Жан-Жак с облегчением, но и с некоторым волнением устремился к доске. На карточках вверху указывался уровень и свободные часы. Внизу игрок уточнял, кого из теннисистов он предпочитает, – своего рода объединение по интересам. А еще – способ обозначить свои наклонности; впишешь Лендла, и всем понятно, что ты ходишь сюда только играть; впишешь Макинроя, значит, любишь получать по носу; впишешь Ноа, значит, после короткого сета отправишься пропустить по стаканчику; и так далее. Жан-Жак не нашел никого подходящего по уровню, и ему пришлось заполнить карточку. Он аккуратно прикрепил ее на доску, вдруг кто-то из игроков проявит интерес? В графе “любимый теннисист” он написал “вы”, в надежде, что эта шутка выделит его объявление среди прочих. Он гордился этим всплеском юмора, почему бы и нет. И точно, шутка принесла свои плоды: через три дня раздался телефонный звонок:

– Если ваш любимый игрок – это я, не могу лишить вас удовольствия играть со мной.

С одинокими теннисистами не соскучишься.

Так Жан-Жак познакомился с Жеромом. Очень странная ситуация – вдруг оказаться на корте с незнакомцем. Еще двумя словами не перемолвились, а уже перекидываются мячиком. Встречаясь с кем-то, всегда хочешь выглядеть на все сто, поэтому оба изо всех сил старались бить по мячу по всем правилам, а посылая его в аут, в ту же секунду извинялись. Они почти что состязались в вежливости. И еще в лицемерии, потому что Жан-Жак недоумевал, отчего это