В Шторме - [37]

— Сядь.

Люк немедленно ощутил, как взбрыкнуло его упрямство. Приглашение было простым, но оно подразумевало, что у ситха были замыслы на их встречу, как бы тот ни пытался их завуалировать. Однако он подошел к стулу и сел — у него тоже была повестка дня на сегодня.

Палпатин кивнул в сторону накрытого стола:

— Поешь.

Худшим было то, что Люк знал, что Палпатин прав — ему нужно поесть. Каждый солдат знал: ты спишь, когда можешь, и ты ешь, когда можешь, потому что не знаешь, когда это будет доступно тебе вновь. Два дня без еды; уже и так ослабший от ран и операций, он чувствовал, как сдает физически, если не умственно. Ему нужно поесть. Если появится шанс побега, он будет слишком слаб, чтобы воспользоваться им. Он должен поесть.

Не будь упрям. Ешь.

— Нет.

Люк поник от собственного выбора.

Палпатин мельком взглянул на слуг, и те сразу вышли вперед — заполнить высокие дымчатые бокалы темным рубиновым вином. Ситх видел, как джедай одно мгновение смотрел на еду и затем решительно отвел взгляд в сторону, уставившись на огонь в камине. Он должен хотеть есть к этому моменту; Вейдер был проинструктирован кормить его по минимуму, а с тех пор, как мальчишка прибыл сюда, он не ел вообще. Палпатин хотел, чтобы его джедай оставался голодным и видел спасение только за этим столом — хотел, чтобы это дикое существо научилось есть из руки своего нового Мастера.

Мальчишка выбрал ошибочный путь для борьбы и знал об этом — Палпатин отлично читал его чувства в Силе — но тем не менее он продолжал сопротивляться, не мог поступить иначе. Решительный и упрямый, как его отец. Сила, которая могла стать слабостью при небольшом осторожном управлении. И слабость, которая могла стать силой, если он не будет сдерживать ее. Однако, если все пойдет по плану, это специфическое сражение будет закончено уже этим вечером.

Палпатин кивнул — и слуги вместе с теневыми охранниками Люка, поклонившись, тихо вышли из комнаты.

Люк вновь поймал дразнящий проблеск свободы из наружного коридора, увидев также и принятые меры у дальней стены, и поднятое в направлении открывшегося проема оружие.

Палпатин подвинулся ближе к спинке стула, чем привлек внимание Люка к текущему моменту.

— Я хочу знать, где мои друзья, — произнес он ровным голосом.

Император только пристально взглянул в ответ.

— Я знаю, что они здесь, в Главном Дворце, внизу, — продолжил Люк твердо. — Я хочу видеть их.

Палпатин хранил молчание, и на этот раз Люк был готов переждать повисшую тишину.

Наконец Император произнес:

— У тебя есть еще какие-либо явные слабости, о которых ты хотел бы объявить?

Его джедай только приподнял подбородок, отказываясь сходить с намеченного пути:

— Я хочу видеть их.

Палпатин слегка улыбнулся перемещаемым линиям сражения — если мальчишка думал, что мог направить их разговор, он был неправ.

— Они — предатели, их дела находятся в юрисдикции твоего отца, — ответил он, немедленно поворачивая дискуссию туда, куда предназначал сам.

— И кто командует Вейдером? — парировал Люк.

Палпатин проигнорировал вызов.

— Мне любопытно… кажется, тебе… неудобно признавать своего отца отцом, дитя.

Люк довольно долго молчал, стискивая зубы, чтобы не ответить то, что рвалось наружу — концентрируя мысли на своей цели.

Выражение Палпатина не изменилось ни на йоту — однако он внимательно наблюдал за трением челюстей мальчишки. Мысли о родстве с Вейдером уже замучили Скайуокера, и Палпатин не собирался упускать возможность провернуть этот нож глубже, расширяя рану. Тем не менее мальчишка превосходно сохранял концентрацию.

— Я хочу видеть своих друзей.

— Зачем?

— Чтобы убедиться, что они в порядке.

— Ты можешь сделать это, не видя их. Эта способность — часть твоего наследия.

Глаза мальчишки лишь немного ужесточились.

— Тебе… неудобно, что они здесь, — Палпатин произнес это больше как утверждение, чем вопрос, заставляя Люка сомневаться: прочитал Император его мысли или просто сообщил очевидное. В любом случае он не ответил.

Палпатин сделал паузу, взял бокал вина, и затем, как если бы чувствовал, что его последующее утверждение понятно, но нуждается в разъяснении, добавил:

— Их свобода продается, конечно. По определенной цене.

— Очень сомневаюсь. Если только их свобода не послужит вашим собственным целям.

Палпатин улыбнулся:

— О, ты судишь меня слишком резко, джедай.

— Не думаю, что это возможно.

Палпатин только засмеялся — словно разделяя шутку со старым другом:

— За прожитые годы я пришел к заключению, что у всего есть цена.

Люк не упустил значения сказанного, однако решил проигнорировать его. В течение долгого времени он позволял тяжелой тишине висеть между ними, пока Палпатин пристально и стойко смотрел на него…

Наконец, с тихим вздохом от нежелания уступать, но зная, что ему не оставалось ничего другого, Люк спросил:

— И какова цена?

— Хорошо сделано, джедай, — Император поставил бокал и подался слегка вперед, как если бы игра наконец пришла в движение. — Какова цена?

Он театрально заколебался, не сводя дразнящих желтых глаз с Люка и демонстрируя покрытые пятнами зубы — словно это был вопрос, над которым он задумался только сейчас. Но, даже зная его столько, сколько знал Люк, он понимал, что это неправда — и в отвращении резко откинулся назад, в отвращении от необходимости соблюдать вежливость с этим существом, от необходимости вообще находиться здесь.