В Шторме - [11]

С этими словами он развернулся и вышел. Халлин проводил его взглядом — темный силуэт, вступивший в яркий свет коридора. И затем доктор остался в тишине — чтобы в немом изумлении смотреть на джедая.

Глава 3

Беспокойный, рваный сон Люка был окончательно прерван пониманием того, кто находится рядом.

Он провел ночь в камере, в которую накануне его притащил Вейдер — после того, как Люк попытался сбежать из медицинского блока второй раз, спустя лишь день после первого.

К моменту прибытия Вейдера он уже был вынужден остановиться — окруженный со всех сторон штурмовиками. Но на сей раз Люк прошел намного глубже внутрь корабля. Все еще тяжело дышащий, медленный и слабый, но полностью в сознании и ясном уме, чтобы суметь запомнить и выяснить, где точно он находился и куда ему нужно добраться, и самое важное — как. В следующий раз.

Люк стоял, прислонившись к стене и беспомощно наблюдая, как к нему идет Вейдер. Кипятясь, тот схватил его за руку, развернулся и рванул за собой по коридору. А у пленника уже не было никаких сил для хоть какого-то маломальского сопротивления: ни чтобы вырваться, ни чтобы выкрикнуть — пока Вейдер, держа его мертвой хваткой, полутащил, полувел через корабль. И к тому же, судя по звукам ботинок позади, их сопровождало весьма немалое количество штурмовиков. Вся энергия Люка уходила на то, чтобы просто удержаться на ногах.

По-прежнему босой, в одних белых больничных брюках, он буквально был брошен в маленькую пустую камеру, чьей единственной достойной внимания особенностью являлся находящийся в центре здоровый толстый столб, идущий от пола до потолка. Люк рухнул на пол рядом с ним, почти теряя сознание от изнурения после принудительного марша. С затуманенным взором и тяжело вздымавшейся грудью, он смутно ощутил завозившихся рядом техников-дроидов и тщетно попытался найти силы, чтобы подняться.

— Если ты ведешь себя, как заключенный, тогда тебя и будут рассматривать, как заключенного, — наконец резко обвинил его Вейдер, в расстройстве и раздражении.

Люк мысленно задался вопросом: а что Вейдер, интересно, думал о его положении здесь?

Он был солдатом мятежного Альянса, пленником, удерживающимся Империей, и это естественно, что он воспользуется любой предоставленной возможностью, чтобы сбежать или по крайней мере нанести какой-нибудь ущерб.

Жалящая боль притянула взгляд Люка к лодыжкам; техдроиды с помощью некого переносного устройства запечатывали вокруг них тонкие металлические кольца, скрепленные длинным кабелем со столбом в центре.

— Их невозможно сломать, — сказал Вейдер — хотя это было понятно и без пояснений. — Ты можешь, конечно, с помощью Силы разрушить столб, но так как на нем держится потолок, я бы этого не советовал.

Затем он долго смотрел в тишине на Люка — и Люк не мог понять, чего тот от него ждет. Не имея сил, чтобы даже говорить, тяжело дыша, он просто смотрел в ответ, с откровенной враждебностью в глазах. Наконец Вейдер развернулся и вышел. Массивная дверь закрылась за ним, шипя герметичными замками в сопровождении звуков второй внешней двери, делающей то же самое с тяжелой, неоспоримой окончательностью.

Вейдер — и только; ничего большего, никакой связи между ними, это не его…

Люк по-прежнему не мог даже начать думать о нем тем термином, и было гораздо легче просто игнорировать это. Он знал, кем был Вейдер, каков он был. И он точно знал отношение Вейдера к нему — отношение к вражескому солдату, отношение имперца к мятежнику. И он не хотел, не видел необходимости изменять это восприятие.

Таким образом, сейчас, когда Люк неохотно признал знакомое ощущение того, кто приближался к камере, он лишь слегка приоткрыл глаза, не делая больше никаких движений — оставаясь лежать спиной к двери на твердом полу, где проспал всю ночь.

Послышался скрежет внешней двери. За ним, через несколько секунд, последовал скрежет внутренней. Звуки тяжелых шагов приблизились и замерли.

Тишина. Стискивая челюсть, Люк вынудил себя ровно и размеренно дышать.

— Я знаю, что ты не спишь, — произнес в конце концов Вейдер тихим и спокойным голосом, не потерявшим при этом своей твердости и прямолинейности.

— Оставь меня, — ответил Люк, не поворачиваясь.

— Я хочу говорить с тобой, — пророкотал Вейдер, словно одно его желание было достаточной причиной для согласия Люка.

— А я не хочу говорить с тобой.

— Тогда ты будешь слушать, — коротко ответил Вейдер.

Имея фактически небольшой выбор, Люк мучительным рывком заставил себя встать, опершись плечом на толстый столб. Кабели скрутились вокруг лодыжек.

— Прекрасно, начинай, — уничтожающе язвительная ярость, с которой он произнес эти слова, удивила его самого.

И он получил мгновенное вознаграждение при виде пришедшего в замешательство Вейдера — засомневавшегося, как вести себя дальше.

— Начинай, — процедил Люк вновь сквозь зубы. — Ты хотел, чтобы я слушал — я слушаю.

— Ты не слушаешь, — произнес Вейдер, слегка помотав головой. — Ты не собираешься слушать ничего из того, что я скажу.

— Ты закончил?

Вейдер не ответил, только посмотрел на мальчика.

— Отлично. Теперь оставь меня.

— Ты судишь меня, не зная фактов.