В школьном переулке - [3]
— Не врозь, — сказала Оля, — а просто ко мне девочки придут — они будут смеяться, что я с маленькими вожусь.
— Нехорошо, Оля, — сказала мама, — это не по-соседски.
— Ну и пускай! — ответила Оля. — Мне сегодня исполнится семь-восьмой, а ему ещё неизвестно когда будет пять!
Она сунула свой пирожок в духовку и побежала в комнату наряжаться. Потом пошла к соседям показываться. Юрик всё ещё рисовал. Оля спросила:
— Ты что рисуешь?
Но Юрику не хотелось раньше времени показывать подарок, и он сказал:
— Олечка, потом!
— Нет, сейчас, сейчас! — сказала Оля. — Потому что сегодня мой день рождения, а не твой, вот!
Она дёрнула картинку к себе, и вдруг — цоп! — в руках у неё остался маленький бумажный лоскуток. Оля бросила его на пол и крикнула:
— Можешь тогда и вовсе ко мне не приходить на день рождения! И без тебя гостей полно будет.
Она побежала к себе. А мама там уже всё расставила: и пироги, и конфеты, и яблоки… Оля подошла к окну поглядеть, не идут ли девочки.
И вдруг она увидела, что большая серая туча закрыла полнеба. Сразу стало темно. Сверкнула молния, ударил гром, и проливной дождь забарабанил по крышам, мостовым, подоконникам.
Оля чуть не заплакала. Вот, как нарочно, когда гостям к ней идти! Мама сказала:
— Не повезло нам с тобой, дочка! В такой ливень никто не придёт.
— Нет, придёт, придёт! — ответила Оля.
Ей стало очень скучно. Она съела конфету, но это не помогло. Тогда она подошла к маме и тихо сказала:
— Мамочка, знаешь что? Позови его!
— Кого?
— Ну, его… Юрочку.
— Нет уж, миленькая, — сказала мама, — обидела его — теперь сама зови!
Оля подошла к стене и стала звать:
— Юрочка! Юрочка! Юрчик!
Юрочка не отвечал.
Оля снова стала звать:
— Юрочка! Юрочка! Юрчик!
Юрочка не отвечал.
— Юрочка! Юрчик!
Наконец из-за стены послышалось:
— Что?
— Юрочка, иди ко мне… на день рождения!
— Не пойду!
— Юрочка, пойдём… У нас конфеты, пироги…
— Не пойду!
Оля подбежала к маме:
— Мамочка, миленькая, ну, пожалуйста, сделай, чтобы Юрик пришёл!
— Как же я сделаю?
— Мамочка, ну пойди приведи его.
— Ох, беда с тобой, Ольга! — вздохнула мама.
Она пошла к соседям, поговорила там с Юриной мамой и через минуту привела упирающегося Юрика.
Юрик остановился на пороге, топнул но твёрдо сказал:
— Проси прощения, вот и всё!
И тогда большая Оля подошла к маленькому Юрику и сказала:
— Прости меня, Юрочка, я больше не буду!
И в этот самый момент ей стало семь и пошёл восьмой.
Большая девочка! Осенью в школу пойдет.
У МОРЯ
Папа достал для Фели путёвку на юг. Стали думать: кто отвезёт малыша? Папе некогда, маме некогда…
Тут оказалось, что знакомая папиных знакомых собирается в Гурзуф. А лагерь там рядом. Вот её и попросили взять с собой тихого, послушного мальчика. Она согласилась. Феля тоже согласился:
— Пускай едет! Буду следить, чтобы не потерялась.
В дороге он всё следил за тётей Соней, тётя Соня — за ним, и никто из них не потерялся, и оба благополучно приехали в город Севастополь.
Оттуда поехали на автобусе. Машина выла, кряхтела, жужжала, карабкаясь в гору по узкому шоссе. Феля трусил, на поворотах бледнел и прижимался к тёте Соне.
Наконец кто-то объявил:
— Байдарские ворота! Перевал!
Феля испугался: не надо никуда переваливаться! Потом он осмелел и выглянул. Внизу на весь мир простиралось что-то огромное, синее — точно упавшее на землю небо. Машина молча катилась вниз. А синее становилось зеленей. И вот уже слышно, как оно шумит, и вот уже видно, что оно не гладкое, а на нём волны, барашки, косой парус, белые птицы…
Феля вдруг обрадовался и запел:
— Я вижу море! Оно большо-о-е…
В лагере дежурный вожатый спросил:
— Сколько же тебе лет?
— Семь-восьмой… А скоро будет девять.
Вожатый выдал Феле трусики, майку, панамку — всё, что полагается, — и определил в малышовый отряд.
Феле на юге понравилось. Он ходил с отрядом в походы, загорал, купался… Когда поехали на катере в Ялту, его тоже взяли. Возвращались поздно, уже была ночь. Феля вышел на палу у. За кормой прыгали огненные брызги. Феля подумал, что море загорелось, и закричал. Все выскочили наверх и стали любоваться светящейся водой. Феля перестал бояться и тоже залюбовался.
Утром он полтора часа трудился над письмом.
«Ма-ма… Но-чию… све-ти-лося… море…»
Тут его позвали на пляж. Он бросил перо, схватил полотенце и побежал к отряду. Малыши зашагали по раскалённой дорожке. Они пели. «Ну-ка, солнце, ярче брызни!», и море им подпевало.
Феля быстро искупался, вылез и украдкой пробрался на соседний пляж. Там — вывеска:
САНАТОРИИ СОВЕТСКОЙ АРМИИ.
Значит, здесь военные больные. Только не угадаешь, кто лётчик, кто танкист, кто — кто. Все одинаковые — халат или трусы, и больше ничего. У самой воды под зонтом лежал военный больной. Он сказал:
— Принеси, пожалуйста, газету — там, на лавочке!
Феля принёс.
— Спасибо. Присаживайся в тенёчек!
Феля сел под зонт. Там был графин с водой.
— Как же тебя звать?
— Феля.
— Это что же, Филипп?.. Нет, правильно — Феликс! Хорошее имя! Такой большой человек был — Дзержинский.
— Только его Эдмундович, — сказал Феля, — а меня Степанович.
Военный больной улыбнулся:
— Это ничего! — Он отпил из графина. — Печёт у вас тут, спасу нет!
— А мне не жарко, — сказал Феля. — Я только купался. А вы купались?
