В шаге от вечности. Как я стал киборгом, чтобы победить смерть - [58]

– Успокойся, успокойся, не нужно сразу палить из всех орудий. Попробуй лучше продать эту идею кому-нибудь из клиентов. Нет ничего более убедительного, чем деньги, которые ты можешь принести компании!

– Но он не дает мне общаться со своими клиентами!

– Так поищи их сам, где-нибудь еще. Тебя ведь уже позвали в British Petroleum. Как продвигаются дела?

– Никак. Прошло уже много времени. Мой контакт говорит, что этот вариант все еще рассматривается, но они «обсуждают возможности», а разрешений требуется очень много.

– Возможно, твой контакт осторожно спускает все на тормозах, но пока рано судить. Однажды ты проведешь большую сделку. А это повлияет на твое положение в компании. Перестанешь быть «изобретательным безумцем», – Брюс улыбнулся, цитируя слова Майкла обо мне, но и отмежевываться от них не стал. – И станешь потенциальным младшим партнером.

Несколькими неделями ранее мы уже обсуждали наедине, что я и Джарвис, еще один сотрудник немного постарше, стали кандидатами на рассмотрение при ежегодном голосовании, которое должно было состояться через пару месяцев. Шансы у меня даже при благоприятном стечении обстоятельств оставались ничтожными.

– Я особенно на это не рассчитываю.

– А я уже говорил и повторю еще раз: если выиграешь этот раунд, станешь самым юным младшим партнером в истории компании, так что не стоит слишком увлекаться. И я все же предложил твою кандидатуру только потому, что уверен: у тебя есть шанс.

– Очень благодарен вам за это.

– Моя работа – следить, чтобы повышение получали подходящие старшие консультанты. – Он умолк, а когда заговорил снова, очень тщательно выбирал слова; и то и другое было для него нехарактерно. – Именно поэтому меня печалят слухи о твоей личной жизни.

Неписаные правила

Я будто снова вернулся к тому приснопамятному «небольшому разговору» с директором школы. Мы с Брюсом никогда не обсуждали мою личную жизнь. С другой стороны, сейчас я гораздо более открыто, чем в школе, говорил о своем выборе, прямо отвечая, что я гей, любому из коллег, кто задавал этот вопрос. Брюс просто не спрашивал. Не спрашивал и Майкл. При этом я дружил с их секретаршами (особенно с Хелен, личной помощницей Майкла) и обе они были вполне посвящены в подробности моей личной жизни. Поэтому я предполагал, что о ней знают и их руководители – из кратких пересказов, о которых просто предпочитают не упоминать. До того дня я был уверен: ни Брюс, ни Майкл не имеют ничего против.

– Пускай этот разговор останется между нами. Я не хочу, чтобы ты что-то менял. Но и игнорировать то, какие беседы Джарвис ведет с партнерами о твоей кандидатуре на повышение, не могу.

– Что?

Брюс добродушно отмахнулся, призывая меня успокоиться.

– Похоже, он вбил себе в голову, что должность младшего партнера может получить только один из вас и это будешь не ты.

Меня это даже не удивило. Джарвис всегда производил впечатление навязчивого уличного торговца, который прошел курс ораторского мастерства и превратился в не менее навязчивого трейдера на Лондонской фондовой бирже.

– И что именно он говорит о моей личной жизни?

– Ничего плохого. Ничего конкретного. Только намеки. Подозрения. Думаю, ты и сам понимаешь.

– Нет, не понимаю.

На самом деле я догадывался.

– Например, такое: «Понимаю, в данном случае проблема во мне, а не в Питере, но как же меня беспокоит его образ жизни. Знаю, это его личное дело и к работе отношения не имеет. К тому же он невероятно талантлив и очень помогает фирме. Но я не могу не думать о том, как отреагируют на это наши клиенты. Неважно, как мы относимся к Питеру и его жизненному выбору: на первом месте должно стоять отношение клиентов». Для Джарвиса это довольно продуманный ход, – Брюс был невысокого мнения об уме Джарвиса. – Получается, он изображает из себя мать Терезу, пока исподтишка вонзает тебе в спину отравленный кинжал.

Умно. Мы с Брюсом сошлись на том, что я ничего не смогу с этим поделать, разве только продолжу преуспевать в работе. На этом наше совещание закончилось, и я вернулся на девятый этаж, особенно отчетливо осознавая: кабинет Джарвиса – на шестом.

Чувствуя себя опустошенным, я все же погрузился в презентацию, которую должен был делать на следующий день в Дублине для клиента, и пару часов доводил ее до ума. Потом в дверь заглянула секретарша. Сложив в мою папку несколько документов, она сообщила:

– Только что звонили с факса, сказали, что им передали для вас письмо. Наверное, срочное. Но посыльный убежал за бумагой, она как раз закончилась. Вам еще повезло: мне сказали, аппарат начал пищать сразу после того, как распечатал ваше письмо. Ну да не важно. Оно внизу, но никто не может принести его, тогда у аппарата никого не останется. Мне сходить или это может подождать? Просто я сейчас заканчиваю вносить ваши финальные правки, а меньше чем через час уже уйду, у меня снова встреча с тем итальянцем, а на сборы дома мне понадобится не меньше получаса, и…

– Вы знаете, от кого письмо?

– Да, конечно. От British Petrolеum.

Уже вскочив на ноги и проскользнув мимо нее, я заверил:

– Заберу сам, не беспокойтесь.

Устремившись было к лифту, я быстро сменил курс и скатился по запасной лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, и ворвался на стойку регистрации шестого этажа.