В сетях любви - [32]

— Надеюсь, вы понимаете, что я не стал бы играть в такую игру на деньги, как я не играю в рулетку. — И все же он постучал указательным пальцем по средней карте.

Она вытянула руку, но перевернула не его карту, а ту, что лежала слева. Двойка бубен.

— Итак, мистер Блэкшир. — В ее глазах ярко отражался свет свечей. — Если бы я предложила вам изменить выбор, вы бы согласились?

— Уилл, — сами по себе произнесли его губы. Он нахмурился и прокашлялся. — Так меня зовут. Я даю вам разрешение обращаться ко мне по имени. — Выражение на его лице смягчилось. — И я не считаю нужным менять свой выбор, благодарю вас. Остаюсь на средней карте.

— Тогда вы понимаете теорию вероятности не так хорошо, как вам кажется. — По всей видимости, его предложение обращаться к нему по имени не произвело на нее впечатления.

— Что, по-вашему, я не понимаю? — До чего же она наглая! — Осталось две карты. Шанс оказаться тузом есть у каждой. Кроме того, я полагаюсь на свою интуицию и остаюсь при первоначальном выборе.

— О Боже, только не говорите, что вы в азартных играх полагаетесь на интуицию. — Она произнесла это с таким видом, будто он только что признался, что пользуется подсказками гадалки-цыганки. Она положила руки на стол и подалась вперед — ну прямо-таки олицетворение деловитости. — Ваши подсчеты вероятности неверны. В первом случае вероятность была один к трем, а сейчас — два к трем. Вы глупец, если не меняете выбор.

Он сошел с ума?

— Есть две карты. Одна из них туз. Как вы подсчитываете шансы, если у вас получается, что они не равны?

— Дело в том, что сначала было три карты. Вероятность была один шанс из трех. То, что мы увидели одну из карт, ничего не изменило. — Она еще ниже наклонилась над столом. — Думайте, Блэкшир. — Он видел ее возбужденный взгляд, вырез ее платья. Она буквально звенела от напряжения, всем сердцем желая, чтобы он понял ее. — Вы говорили, что не стали бы рисковать своими деньгами в таком пари. Это объясняется только тем, что вы не любите вероятность.

— Вообще-то нет.

— Другими словами, при вероятности один к трем вы знали, что ваш выбор, вероятнее всего, окажется неправильным. — Объясняя ему свою теорию, она разгорячилась, и он в буквальном смысле ощущал ее пыл, как будто кто-то приложил к его лицу теплые ладони. — Теория вероятности подсказывала вам, что туз скорее всего окажется одной из тех двух карт, что вы не выбрали. Вы ведь не будете спорить?

Ну нет. Не будет. В ее словах появилась определенная логика.

— Тогда забудьте обо всем остальном и помните только о том, что ваш первый выбор был ошибочным. Тогда почему, ради всего святого, вы отказываетесь сделать другой выбор, если вам дается шанс? — Было ясно, что ею движет страсть, и он был готов поставить все свои тысячу сто шестьдесят фунтов на то, что ни один любовник никогда не вызывал в ней такую же бурю эмоций, как комбинации карт и теория вероятности.

Что касается ее вопроса, то у него не было подходящего ответа. Или нет, был. Он поставил один локоть на стол, подпер ладонью подбородок и свободной рукой перевернул среднюю карту.

Туз пик. Он перевел взгляд с карты на нее и позволил себе слегка изогнуть бровь.

О, он разворошил осиное гнездо. Она гневно смотрела на него, на ее скулах играли желваки, губы были плотно сжаты, грудь учащенно вздымалась.

Тут нет никаких сомнений — домой он вернется такой же искалеченный, как нога Джека Фуллера. Чем еще можно объяснить ту легкость, что заполнила его сердце в ожидании града оскорблений от женщины, которая может быть любой, только не милой и терпеливой? Она лишена тех качеств, которые напоминают мужчине о лучших сторонах его самого и мира. Она не способна произвести на свет детей, которые стали бы для него якорем в жизни.

Только к черту детей. К черту мир. К черту его самого и все хорошее, что сохранилось в нем. Все эти вещи должны оставаться там, по ту сторону плотно закрытой двери. Сейчас его мир — это она сама и ее пылкое внимание; это та самая жизнь, в которой он нуждается.

Господи, он безнадежен. Либо он действительно ничего не понял, либо он надеется на своевольную фортуну больше, чем на правду, которой она согласилась с ним поделиться.

Лидия положила на стол раскрытые ладони, как можно шире развела пальцы и сделала глубокий вдох и выдох, чтобы успокоиться.

— Да, один раз из трех ваш выбор окажется правильным. — Как и следовало ожидать, вздох привлек его внимание к ее поднявшейся и опустившейся груди. Там его взгляд и задержался. — Это именно то, что означает шанс один к трем. Со временем вы научитесь менять выбор. И, прошу вас, окажите любезность, смотрите мне в лицо, когда я с вами говорю. Можете разглядывать мою грудь, когда мы молчим, если, конечно, грудь для вас такое новшество, что требует столь пристального изучения.

Он поднял глаза, на его лице расплылась восторженная улыбка.

— А с Квадратной Челюстью вы тоже говорите в такой же манере?

— С кем? — Хотя и так ясно, кого он имеет в виду.

— С вашим сутенером, с обладателем квадратного подбородка. Скажите, ему вы тоже указываете, на какие части вашего тела ему можно смотреть, а на какие нельзя? Если да, то складывается чрезвычайно приятная для моего взора картина.