В садах чудес - [125]

Пауль изумился, поняв, что этот красивый и здоровый восемнадцатилетний юноша еще не познал женщины. Пауль почувствовал, как передает, вдыхает в его сознание свою мысль: «Нет, не могут телесные наслаждения заменить близость душ. Нет!».

— Нет, — вслух произнес Сет Хамвес, — не могут, я чувствую, не могут! Но за три месяца что-то должно произойти. В крайнем случае я сяду на корабль и отплыву в неведомые страны. Я оставлю письмо отцу. Виновен буду я один. И позор не покроет нашу семью.

Заметив, что говорит вслух, Сет Хамвес испуганно прикрыл рот ладонью.

Затем склонился к развернутому папирусу.

Сознание Пауля отключилось от сознания древнеегипетского юноши.

«Странно. Все это очень странно. Такая яркость, такая четкость мыслей и ощущений. Неужели это всего лишь творческий процесс, развертывающийся в моем подсознании? — размышлял Пауль. — А те голоса во мраке? Они явственно говорили о том, что кому-то, то есть не кому-то, а именно им, необходимо, чтобы я пребывал в этом состоянии. Но зачем все это? Зачем? Как понять? Как найти разгадку?»

Сет Хамвес поднял голову. Сознание Пауля вновь соединилось с его сознанием. Смеркалось. В комнате стемнело. За окнами, за стенами глинобитного дома вступал в свои права теплый вечер, исполненный тихого шелестенья и стрекота насекомых, мгновенного пропархиванья ночных птиц и летучих мышей, разлитого аромата цветов и плодовых деревьев.

Внезапно в комнате посветлело. Вошла мать, неся бронзовый светильник.

Чашка, наполненная маслом, фитиль. Пауль и не думал, что это может давать такой яркий свет. Интересно, из чего сделан этот фитиль? Из волокна конопли? Или из чего-то другого, из какого-то другого материала?

Мать наклонилась и поставила светильник на столик. Теплая волна выплеснулась из души Сета Хамвеса.

— Спасибо, мама.

Да, так бывало, когда после буйных и утомительных ссор и споров Пауль вдруг обнаруживал, что родители, в сущности, понимают его и даже готовы поверить в то, что из их сына выйдет поэт. Какая-нибудь мелочь — подаренная нужная книга, вовремя зажженная над столом лампа. Да, в глубине души родители готовы были поверить в то, что жизнь их сына не будет такой скучной, тягостной и будничной, как их собственная жизнь, хотя логика им подсказывала, что чудес на бывает.

— Ты не должен портить глаза.

— Я уже кончаю, мама.

— Ты и вправду послал папирус со своим толкованием в Мемфис? — мать прислонилась к деревянной колонне у входа.

— Да, послал в главный храм. Я ведь несколько раз говорил об этом. И сегодня за обедом сказал.

— И ты веришь, что придет ответ?

— Не знаю.

— Но как ты сам чувствуешь, тебе удалось сказать что-то новое, серьезное и важное в твоем толковании? — тихо спросила мать.

Этот вопрос изумил Сета Хамвеса. Неужели мать понимает его?

— Ты знаешь, — заговорил он взволнованно, — пожалуй, да. Удалось. Да, удалось. Пока я работал, мне казалось, что я многого добился, но теперь, когда работа кончена, папирус отослан; теперь мне кажется, что это было не совсем то, что я могу пойти дальше, могу добиться большего.

— Пусть боги сохранят тебя! Ах, Сети! — мать подошла к нему и погладила по черным, как птичьи перышки встопорщенным волосам. — Что-то Хари долго не возвращается. После обеда он как всегда пошел побродить и вот уже стемнело, а его все нет.

— Наверное, заночевал в усадьбе Зеземонеха. Он ведь и раньше оставался у кого-нибудь из соседей, случалось такое.

— Может быть и вправду заночевал у Зеземонеха, — нерешительно повторила мать.

— Там ведь готовятся к пиру. Приезжает из Мемфиса брат жены Зеземонеха. Хари все хотел заглянуть туда, послушать о жизни в Мемфисе, поглядеть на гостя.

— Да, наверно, ты прав. Но все же раньше он ночевал у соседей только в дождливую погоду. А сегодня вечер такой ясный.

— Это все из-за гостя, из-за брата жены Зеземонеха.

— Но Хари ничего не сказал нам.

— Я думаю, это вышло случайно. Он зашел в усадьбу, задержался, а после уж Зеземонех сам не отпустил его на ночь глядя.

— Ты у меня умный, Сети, — задумчиво сказала мать.

— Ну и Хари у нас вовсе не глуп. Он еще покажет себя. Станет помогать отцу.

Мать тихо засмеялась и вышла.

«Почему я не завел речь о том, что не хочу брака с дочерью Дутнахта? Может быть, мать нашла бы выход? Редко удается так поговорить, чтобы понимать друг друга».

И тотчас Сет Хамвес понял, почему не заговорил о нежеланном браке. Именно потому, что жаль было нарушать мелочными дрязгами это драгоценное состояние взаимопонимания.

Глава восемнадцатая Поиски

Утром Сет Хамвес проснулся поздно. Солнце уже стояло высоко. Его тотчас же охватило ощущение неблагополучия. Почему оно возникло, это ощущение неблагополучия и какого-то запустения? С минуту он не мог понять. Затем мгновенно понял и сердцу стало больно.

Обычно его будил Йенхаров звонким окликом, или игрой на своей любимой тростниковой флейте, или просто подходил к постели старшего брата и щелкал, похлопывал по руке, а любитель поспать Сет Хамвес сердито жмурил глаза и натягивал льняную простыню на голову. Йенхаров всегда вставал рано.

Сегодня Йенхарова не было. Сет Хамвес вспомнил вчерашний разговор с матерью и встревожился. Неужели Хари еще не вернулся? Но он и сам чувствовал — нет, не вернулся.