В садах чудес - [123]

Глава шестнадцатая День

Они, Сет Хамвес и Йенхаров, стояли на холме. Белый холщовый передник-повязка подчеркивал юношескую стройность Сета. Внизу величаво катил свои воды могучий Нил. Они готовились спуститься.

— Сети, если отец спросит, где я был, — Йенхаров тронул брата за локоть, — скажи, что мы читали папирусы в храме Тота, в том, что на Южном холме. Ладно?

— Да ну, Хари, зачем нам лгать по такому незначительному поводу! В конце концов я только что поправился от тяжелой болезни и могу себе позволить немного отдохнуть. А ты имеешь полное право сопровождать меня. А ложь мы припрячем про запас. Должна пригодиться! Согласен? — Сет засмеялся.

— Согласен! — Йенхаров засмеялся в ответ.

Они побежали с холма наперегонки. Прыгнули на песчаный берег. Вдали виднелись корабли под яркими пестрыми парусами. Сет Хамвес знал эту реку. Он знал, что у него с Хари есть свое местечко для купания; знал, что вон та отмель опасна, там бывают крокодилы; а вон то место — слишком глубокое.

Они сбросили передники и пустились вплавь, сильно загребая руками, отворачивая голову от волны. Потом вернулись на уединенный берег и разлеглись голые на песке. Никогда и никого Пауль не любил так, как этого мальчика Йенхарова. Он рос единственным ребенком, вечно раздраженным тревожными заботами о нем многочисленных родственников. В сущности, единственное чувство, которое он испытывал к отцу и матери, было чувство вины. Они любили его и заботились о нем, он не любил их, не мог заставить себя любить их, и потому чувствовал себя виноватым. Потом пришла первая влюбленность, потом многочисленные любови и увлечения. Но сейчас он понимал, чего ему не хватало — бескорыстия. Своего младшего брата Йенхарова Сет Хамвес любил бескорыстно. Можно ли испытывать такую любовь к женщине?

Сет закрыл глаза. На теплом песке, овеваемое приречным ветерком, тело дышало каждой своей клеточкой.

Бескорыстие… Возможно, это такая же тайна, как и познание. Знания Сета Хамвеса и Пауля Гольдштайна не совпадали. Пауль знал много такого, о чем Сет и понятия не имел. Но и, напротив, многие познания Сета не были известны Паулю. Но главное — их обоих мучила одна и та же мысль о странности самого процесса познания.

«Что толку с того, что я целыми днями развертываю папирусы и читаю, читаю, читаю. Я исходил все храмы в округе, прочел все надписи. Но что же я узнал? Сказания о древних божествах, занимательные истории, описания того, как надо излечивать недуги… Но где же огромное всеобъемлющее знание? Знание, которого жаждет моя неспокойная душа… Или, быть может, я спесив и заносчив? Ведь есть и еще познания, которыми овладевают руки человека, когда научаются строить плотины, лечить, ковать железо… Ах, но ведь и эти познания — всего лишь малая частица чего-то большого…»

— О чем ты задумался, Сети? — теплая, с налипшими песчинками, ладонь младшего брата легла ему на грудь.

— Так, лежу и думаю.

— Ты такой умный. Так много всего знаешь. Ты был во всех окрестных храмах. А я лентяй, мне бы только играть на флейте, купаться в реке да бродить…

— Возможно, ты избрал лучшее, что есть в этой жизни, — не открывая глаз, проговорил Сет Хамвес.

— Ты даже защищаешь меня так по-умному!

— Такой уж я! — Сет улыбнулся.

По шороху песка он понял, что Хари поднялся.

— Вон корабль Дутнахта отплывает, — раздался его звонкий голос.

— Не говори мне об этом человеке, — Сет открыл глаза.

— Ты считаешь его дочь некрасивой?

— Какое мне дело до его дочери!

— Но ведь еще когда вы были маленькие, отец и Дутнахт договорились, что вы поженитесь, когда вырастете.

— Но ведь нас самих тогда не спрашивали, ни меня, ни ее.

— По-моему, она согласна. Ты ей нравишься.

— Она тебе это говорила?

— Нет, я слышал, как Дутнахт это говорил нашему отцу.

— Но сколько таких детских помолвок расторгается и никто не делает из этого большого горя.

— Отец не захочет ссориться с Дутнахтом. Дутнахт богатый. У него шесть кораблей плавают по Нилу, перевозят дерево пальмовое и страусовые перья и благовонную смолу.

— Речь не об отце, а обо мне!

— Ренси тебе не нравится? Разве она не красивая?

— Дело не в этом. Понимаешь, она обыкновенная. А я бы хотел жениться на необычной девушке.

— Трудно понять, — признался Йенхаров, садясь на песок у ног лежащего Сета, и обнимая руками приподнятые колени. — Что значит — необычная?

— Непохожая на других.

— Ну вот, крокодил тоже не похож на человека. Значит, крокодил — необычный?

— Но крокодил похож на всех остальных крокодилов. Крокодилов много.

— А если бы этот крокодил говорил, как человек?

— О, тогда он был бы необычным крокодилом! — Сет улыбнулся.

— А если бы этот говорящий крокодил был девушкой, он был бы очень необычным и ты бы на нем женился!

Сет вскинулся, притворяясь рассерженным, но Хари уже бежал к воде. Старший брат догнал его, обхватил, пригнул к воде. Они смеялись, боролись и наконец оба шлепнулись в воду, подняв тучу брызг.

Они снова поплыли вперед.

— Ты ведь очень умен, Хари, — Сет перевернулся на спину, — почему ты не любишь читать?

— Сам не знаю, почему. Не тянет как-то, — Йенхаров медленно плыл рядом с братом.

— Жаль, — Сет Хамвес говорил нарочито вяло и спокойно. Но вдруг улучил момент, схватил Йенхарова за шею и нырнул с ним. Оба тотчас вынырнули и вновь принялись, хохоча и визжа по-детски, бороться.