В регистратуре - [100]

— У газды Медонича готовятся к невиданной свадьбе, такой еще не бывало в наших краях, ни в ближних, ни в дальних приходах, — послюнявила госпожа Магдалена пальцы, а пальцами — пасму, и медленно завертела прялку — так она всегда начинала «передовицу».

— Богатый дом. Теперь, говорят, в подвале у Медонича вместе со старым дьяволом молодой начал ковать деньги. Молодого привез каноников Михо, «шпекулянт» почище любого цыгана, — отозвалась Яга, соединяя нитку, оборвавшуюся у самого веретена.

— Эх, и счастливая эта Юста! Старая дева, но богачка! Правда, лицо у нее не пасхальное яичко, не сказать, что она молоком да красным вином умывается, бог ее прости! Не пара они! Михо, жизнью клянусь, парень хоть куда, нет ему равных ни далеко, ни близко, можно сказать господин! — заметила Марта, огромная баба, широколицая, с крупным, кривым и приплюснутым носом, который больше подошел бы мужчине, чем женщине. Начиная молоть языком, она всегда останавливала прялку, чтобы лучше слышать себя саму, ее голос мало походил на женский, он так и громыхал…

— Говорят, страшная борьба была, чуть не сражение с мачехой. Маргарита в последнюю минуту насмерть встала против этого сговора, о слуге Стипе печалится, хочет не мытьем, так катаньем добиться, чтоб их зятем стал Стипе, он, мол, заслужил это многолетним усердием и верностью, кому ж быть зятем хозяина и остаться в доме, как не ему, — добавила госпожа Магдалена.

— Ха, ха! Маргарита — и слуга Стипе! Не дай бог ни одной порядочной женщине злого языка, но они-то попались на зубок людям! Даже Длинная Ката, что вечно молчит и про себя мудрует, говорят, подстерегла Маргариту где-то за кустом и давай ее отчитывать: «Ну-ка, постой, мачеха молодая, погоди! Ты почему ж это против сговора Михо с твоей падчерицей Юстой? Эх, моя красавица! Лицо твое белое да румяное! Плечи полные, а какая ты в поясе! Дорого б за тебя дал тот, кто тебя не знает! Думаешь, я не догадываюсь, чего ты надрываешься, чего кричишь, из себя выходишь, всех уговариваешь, чтоб слугу Стипе взять примаком в дом?! Ох, знаю я, знаю, раскрасавица моя, так же хорошо знаю, как и ты! Не падчерицу выдаешь, себя! А у газды Медонича денег много, ума мало, здравого смысла ни на грош! Милая моя, я тебе вот как отрежу; попробуй только и дальше строить козни да плести сети против сговора моего Михо с твоей падчерицей, я тебя так отделаю, что дым пойдет на всю округу! Думаешь, я не знаю, какое у тебя родство и свойство со слугой Стипе! Ну-ну, гляди в землю, может, найдешь пепел посыпать свою грешную голову!.. И у твоего Медонича раскроются глаза и уши!» Вот что ей Длинная Ката сказала, видать, она первый раз в жизни столько наговорила. Коротыш Каноник, тот треплет языком по всем корчмам, а оттуда вести разлетаются быстрее пули. И Маргарита уступила. Стипе убрали скотником в Брановачку, и скоро Юста и Михо свадьбу сыграют! — разъяснила суть дела Марта своим рокочущим басом, а прялка внимательно слушала ее, отдыхала.

— И с музыкантом Йожицей помирились. Михо и коротыш Каноник выпили с ним как-то в воскресенье у нехристя Райхерцера того самого вина, от которого у всех ум отшибло в пасхальный понедельник, когда разбивали головы, точно это были арбузы, а не кости и мозги человеческие. Оно и понятно! Без Йожицы и его баса какая же свадьба, да еще богатая! — зачирикала Яга, быстро крутанув колесо, отчего нить снова оборвалась и прялку пришлось остановить.

— Михо не приведет Юсту в свой дом, сам пойдет в зятья к Медоничу! Длинная Ката и снохи не получит, и сына для дома потеряет! Да она долго бы со снохой и не прожила! Не родилась еще такая, чтоб ужилась с ней, чтоб вместе съели хоть фунт соли! — должна была признать Магдалена.

— Коротыш Каноник не очень-то был доволен таким оборотом дела. Но Медонич уперся и ни в какую: «У меня ведь нет сына! Эх, была б жива покойница, может, одарила бы меня и сыном! Маргарита всем взяла да бесплодная! Что поделаешь? Так богу угодно! Может, и не было бы божьего благословения и мира в доме, где дети от разных браков. А у тебя и мальцов, и девчонок что ягод на кусте, тебе не так уж тяжко отдавать Михо!» — оправдывал свое решение газда Медонич. Коротыш Каноник только пожал плечами: «Не расстраивать же из-за этого свадьбу! Коли уж ты так настаиваешь и по-другому не соглашаешься, будь по-твоему!» А про себя прикидывает и рассчитывает: «Эта вода на мою мельницу! Сбываются мои самые сладкие, радужные мечты! Так Михо будет ближе к богатству Медонича. Да и мой дом станет выше да шире…» И все путем! Ладно, ладно! Года долгие, а век человеческий короток! Поживем, увидим, что получится из этой женитьбы, когда Михо войдет примаком в богатый дом газды Медонича, — закончила Марта, голос ее становился все грубее.

— Но Маргарите этот брак не по душе. Говорят, ее Длинная Ката вынудила вместе с мужем Каноником, ведь вся эта свадьба его рук дело, ну, она прикинулась, что смирилась, а в душе злится. И уже не бегает по своему богатому дому так проворно и весело, как раньше, все жалуется — то голова болит, то грудь, то еще что. А то на Юсту навалится: «Ну-ка, ну-ка! Поворачивайся, милая моя, пошевеливайся! Тебе на мачеху грех жаловаться! Я батрачу на тебя, на отца твоего, на весь дом старательнее и усердней, чем твоя родная мать!.. А теперь, моя дорогая, и сама впрягайся: скоро замужняя будешь, хозяйка дома! А я, эх, я из угла буду поглядывать, полуслужанка-полуродственница; уж такова участь всех добрых мачех, у которых нет своих детей! Другие отдают падчерицу из дому да получают сноху в помощь, а нам вешают на шею чужих людей, примаков, вот и полезай, мачеха, на чердак, вроде старой рухляди!» Пилит ее Маргарита и грызет изо дня в день, Юста же только плечами пожмет, нагло подымет голову, мачехе ни слова, а про себя думает: «А как же иначе, милая!» — разъясняла Яга, стараясь показать, что и она на язык остра, ничуть не хуже Магдалены и Марты.