В пятницу раввин встал поздно - [8]

Бен Шварц пришел к нему полный хороших новостей. Он был уверен, что его друг будет рад этому новому повороту дел, который сэкономит ему немалые расходы, связанные со сменой двигателя. Однако Бекер был вовсе не рад. Конечно, убыток понесет не он сам, а завод, но сколько придется хлопотать – может быть, даже писать объяснения, – прежде чем завод признает претензию…

– А что это раввин вдруг суется в эти дела?– захотел он знать. – Ведь ты же умный парень, Бен. Я тебя спрашиваю: разве это входит в обязанности раввина?

– Да ты ничего не понял, Эл. Говорили вовсе не о ремонте машине. То есть, об этом тоже…

– Да ты отвечай толком: говорили или не говорили об этом?

– Конечно, говорили. Но пришел-то я к нему вовсе Не с этим. Он случайно узнал, что мы в ссоре с Эйбом Райхом, вот они предложил Дин-Тору…

– Дин чего?

– Дин-Тору, – раздельно ответил Шварц. — Это когда стороны какого-либо конфликта или спора обращаются к раввину, чтобы он рассудил их и вынес решение в соответствии с Талмудом. Раввины всегда это делают.

– Первый раз слышу.

– Признаться, я и сам до этого не слышал, однако же дал согласие, и мы с Эйбом, а также Вассерман – в качестве свидетеля, я полагаю, – пошли к раввину. Он выслушал нас и пришел к выводу, что ни Эйб, ни я никакой халатности не допустили. А раз с нашей стороны халатности не было, то, значит, дело в машине, и завод должен принять ущерб на себя.

– Да ну тебя! Завод только тогда признает твою претензию, если так решу я. А как же я предъявлю им такую претензию – ущерб ведь вон какой!– на основании каких-то раввинских небылиц?– Бекер никогда не разговаривал особенно тихо; когда же он сердился, он форменно орал.

– Но ведь течь-то была?– упавшим голосом сказал Шварц. – Разве ж я тебе об этом не говорил?

– Подумаешь, несколько капель в неделю. Из-за такого пустяка мотор, небось, не сгорит.

– Да, когда она стояла в гараже, то течь действительно была небольшая. Но когда я поехал в горы, течь, видно, увеличилась: только по дороге туда мне пришлось долить два литра масла. Это тебе не несколько капель. А уж это-то я могу засвидетельствовать лично.

Открылась дверь и в кабинет Бекера вошел его младший компаньон Мельвин Бронштейн. Бронштейн был моложавый мужчина лет сорока, высокий и стройный, с чубом вьющихся волос, в которых только начала пробиваться седина у висков; с глубокими черными глазами, орлиным носом и чувственными губами.

– Что у ваб тут за крик?– спросил он. – На личной почве, или разрешается присутствовать и постороннему? Вас слышно за целый квартал.

– А то у нас, – ответил Бекер, – что наш раввин занимается чем угодно, только не тем, чем надо.

Бронштейн в недоумении взглянул на Шварца. Тот, конечно, обрадовался новому, куда менее воинственному слушателю, и рассказал всю историю от начала до конца. Бекер тем временем шелестел бумагами за своим столом, выражая всем своим видом, что это дело его совершенно не касается.

Бронштейн отошел к двери и кивком подозвал своего старшего компаньона. Бекер неохотно поднялся, но все-таки подошел. Шварц отвернулся, чтобы не подумали, будто он подслушивает.

– Бен – наш старый клиент и один из лучших, – шопотом сказал Бронштейн. Я думаю, завод возражать не будет.

– Вот как? Если хочешь знать, у меня были дела с автозаводами, когда у тебя еще сопли не высохли под носом, – громко сказал Бекер, – и в твоих советах я, ничуть не нуждаюсь.

Однако Бронштейн знал своего компаньона. Он засмеялся .

– Ты сначала подумай, Эл, – продолжал он уже громко. – Если ты обидишь Бена, то будешь иметь дело с Мирой. А ведь она в этом году председательница женской организации…

– И в прошлом году была, – – не удержался Шварц.

– При чем тут женская организация? Бабы, небось, машин не покупают.

– Зато покупают их мужья.

– Ну тебя к Богу, Мел! Как же я потребую от завода новый двигатель только на том основании, что раввин так решил?

– А ты про раввина не пиши вовсе. Тебе даже незачем объяснять, как все произошло. Просто напишешь, что картер потек во время езды, все и дела.

– А что, если завод пришлет комиссию?

– А они уже много прислали тебе комиссий, Эл?

– Нет, зато посылают в другие фирмы.

– Что ж, – с ухмылкой сказал Бронштейн, – тогда ты поведешь ее к раввину.

У Бекера внезапно сменилось настроение. Истово глотнув, он повернулся к Шварцу:

– Ладно, Бен. Я напишу на завод. Посмотрим, может что-нибудь и выйдет. Но делаю я это только потому, что ты тут наговорил Бену черт те что, а он сразу и раскис. Он ведь у меня чистое дитя, да еще самое жалостливое во всей округе.

– Ну, ты тоже только потому закусил удила, что тут замешан раввин, – заметил Бронштейн. И, повернувшись к Шварцу:-Если бы вы не упомянули раввина, он бы с самого начала сделал все, что надо, лишь бы угодить клиенту.

– Что ты имеешь против раввина, Эл?– спросил Шварц.

– Что я имею против раввина?– Бекер вынул сигару из рта. – А вот что я имею против раввина. Он просто не подходит для своей должности, вот что я имею против раввина. Ведь он должен представлять нас всюду, говорить от нашего имени, не так ли? Но вот. скажи правду, Бен, ты бы его взял агентом по сбыту в свою фирму. Не виляй хвостом, а отвечай положа руку на сердце.