В пустынях Казахстана - [21]
Хребет Малайсары. Его растительность выгорела под знойным солнцем пустыни
Я выбрался на холмы Вот и курганы. Разгорелась заря. Далеко над рекой протяну ха стая уток. Я встал посредине центрального кургана и смотрю на дальний, который на горизонте с топографической вешкой Наконец показалась часть диска красного солнца. Но оно начало всходить не над курганом с топографической вешкой, а правее его, как раз над маленьким холмиком, расположенным между курганчиками, венчающими каменные грядки. Ну что же! Значит, этот холмик здесь неспроста. Он, если его можно так назвать, смотровой, если смотреть на него с обеих концевых курганчиков. Предположение начинало оправдываться. Курганы явно имели астрономическое значение. Если так, то все сооружение представляет собой не что иное, как обсерваторию древних, своеобразный астрономический прибор, может быть, кроме того, еще использовавшийся и для ритуальных целей. Здесь, на этих пустынных холмиках, наверное, не раз происходили шумные празднования разыгрывались ритуальные церемонии, совершались акты правосудия, торжественные обряды. Мне живо представилось, как несколько тысяч лет назад тут, осматривая голубые дали, реку и тугаи, стоял мудрый старец и, прикрыв глаза рукой, всматривался в горизонт, ожидая восхода солнца. Только он один был посвящен в тайну использования «обсерватории» и, предчувствуя свой близкий конец, поведал о ее значении из уст в уста своему преемнику. Но завоеватели были безразличны к этому чуду древней науки, а древние астрономы погибли и унесли тайну обсерватории с собой в могилу. Сейчас лежит здесь безликая молчаливая пустыня. Лишь изредка пропылит по неторной дороге грузовик да прогонит отару овец пастух.
Попрощаемся с курганами и поедем дальше. Мне придется еще немало над этим поработать, познакомиться с литературой по астрономии и археологии, да и сюда наведаться не раз. чтобы доказать значение находки.
Мы поворачиваем обратно, к востоку, по долине Кербулак добираемся до асфальтовой дороги, пересекаем ее и находим путь вдоль подножия гор. С холма на холм мчит нас машина рядом с пологими горами Малайсары. Временами на нашем пути — небольшие долины, в некоторых из них струятся ручейки.
В одном месте ландшафт неожиданно изменился — и перед нами раскинулась каменистая пустыня. Поверхность земли плотно прикрыта мелкими камешками, и она ровная, как асфальт. Кустики солянок растут друг от друга в отдалении, будто ради того, чтобы не мешать добывать из этой обиженной природой земли воду и скудные питательные вещества. Кое-где высятся небольшие горки. Иногда на вершине одной из них маячит одинокий пастушеский столб, сложенный из камней. Здесь царят тишина и покой. Лишь изредка торопливо пробежит ящерица-круглоголовка да крикнет тоскливо одинокая птица, случайно залетев сюда. Даже вездесущие муравьи избегают эту мертвую пустыню.
Мы остановились на ровной и чистой площадке, покрытой мелким черным щебнем, вблизи крохотного ручейка. Солнце клонилось к горизонту. С окружающих гор среди тишины неожиданно раздались своеобразные крики горных куропаток-кекликов. напуганные нашим появлением, пригнувшись к земле, они один за другим помчались по склонам горы. Сейчас же над птицами закружилась пустельга. Она долго трепетала в воздухе на одном месте, потом ринулась вниз. Раздался громкий крик, куропатка подпрыгнула навстречу опасности, намереваясь отразить нападение ударом клюва.
Атака хищника не удалась.
Вновь пустельга зависла над добычей, опять бросилась вниз и снова получила решительный отпор. И так несколько раз.
Пустельга — небольшая хищная птица. Она обычно питается крупными насекомыми, иногда пробавляется мышами, мелкими птицами. А тут кеклики… Наверное, когда кеклики были совсем крошечными, пернатый разбойник не раз нападал на них, беззащитных. А теперь вспомнил старое.
Рядом с нашим биваком — большая коричневая гора, и я решил забраться на нее. Солнце садилось за горизонт, закат был удивительно чистым, его золотистые тона постепенно переходили в нежно-зеленые, затем слились с темной синевой неба. Заходящие лучи солнца скользнули по камням и отразились на них, покрытых загаром пустыни, красными б гиками. Такие скалы — излюбленное место для древних наскальных изображений. На хребте Малайсары мне пока не приходилось их видеть.
Едва я начал карабкаться на гору, как с обрывистого выступа слетел канюк и, покружившись надо мной, исчез. Там, откуда он снялся, оказалось гнездо: большая куча сухих веток боялыша едва ли не в метр высотой, увенчанная тремя крупными, почти как куриные, яйцами, белыми, с легкими коричневыми крапинками. Но какой необычный материал для подстилки гнезда использовали канюки! Здесь была едва ли не целая кипа газетной бумаги, напластованной друг на друга, пустая пачка из-под папирос, обрывки веревок. Все это птица подобрала на обширнейших просторах когда-то безлюдного хребта. Человек, засоряющий природу различным хламом, явился поставщиком материала для постройки гнезда. Пройдут годы, и хищные птицы начнут таскать в гнезда обрывки тканей и упаковки из синтетических материалов, в которых не будет недостатка.
