В прицеле — танки - [12]

В боевых порядках наших батарей рвались тяжелые снаряды орудий главного калибра. Однако батарейцы не ушли в окопы. Так же умело и быстро Шуйков перенес огонь и начал громить один из ангаров. Вскоре от него остался лишь догорающий остов.

Получив от Шуйкова доклад о расходе боеприпасов (свыше двухсот осколочных выстрелов), я приказал прекратить огонь. Между тем батарея 100-мм пушек во взаимодействии с корпусной артиллерией заставила вражеский крейсер сняться с якоря и уйти в море. Вся его верхняя палуба была в огне. Вскоре за ним последовал и второй крейсер, получивший несколько прямых попаданий.

Коса опустела. Гонимые огнем, гитлеровцы бросались в воду и пытались вплавь достичь кораблей и военных транспортов. Но тщетно.

Когда с группировкой было покончено, между косою и берегом приводнились еще два самолета. Не ожидая команды, командиры орудий С. Барышев, А. Кучин, Ф. Винокуров и Ф. Шестаков подготовили пушки к стрельбе. Лейтенанту Шуйкову оставалось только дать команду на открытие огня, но боеприпасов было мало, и я не очень охотно разрешил ему израсходовать еще двадцать выстрелов. Оба гидроплана тотчас подбили, и они до половины скрылись под водой.

В батарее были раненые, осколком убило подносчика снарядов рядового Мизерова.

От траншей и ходов сообщения во многих местах почти ничего не осталось: они скрылись под свежими воронками и ямами.

Результаты стрельбы оформили актом. Его заверил командир стрелкового батальона, на участке которого стояла батарея. Вскоре лейтенант Борис Шуйков приказом командира 79-го стрелкового корпуса был награжден орденом Отечественной войны I степени. Остальные наши офицеры, сержанты и солдаты, отличившиеся в этом бою, тоже удостоились орденов и медалей.

Успешные бои дивизиона в Латвии, Польше и Померании давали нам богатый материал не только для изучения и распространения боевого опыта отдельных орудийных номеров, расчетов, взводов и батарей. Они изобиловали примерами героизма, беззаветной преданности Родине, стойкости в бою, проявления в трудные минуты высокой сознательности и взаимной выручки красноармейцев и командиров. И мы строили на этом повседневную политико-воспитательную работу, которая органически сливалась с боевой подготовкой личного состава.

Н. Ф. Пацей и Г. С. Шленсковой организовали в расчетах беседы об истории дивизиона, его боевых традициях, подвигах ветеранов, большинство которых — офицеры Голобородько, Кандыбин, Шуйков, Шевкунов, младшие командиры Кучин, Шестаков, Быков, Рудик, Винокуров, Кислицын и другие — по-прежнему находились в строю.

Важное место отводилось и идейно-патриотическому воспитанию личного состава. На примерах судеб товарищей, однополчан и их родственников, замученных в гестаповских застенках или угнанных в фашистскую неволю, раскрывалась звериная сущность фашизма, воспитывалась священная ненависть к врагу. Со статьями на эту тему в дивизионной газете выступали многие бывалые воины. Вот что, например, писал в одной из заметок старший лейтенант Голобородько.

«Больно мне было видеть пепелище на месте родного села Семеновки на Полтавщине, слышать о гибели многих моих односельчан. Немцы сожгли мой дом, забрали скот, отняли у семьи весь домашний скарб. Много горя испытали родители и малолетние братья...»

А какое сердце не сжималось от боли и не наполнялось решимостью скорее идти в бой, когда солдаты читали строки из выступления прославленного командира орудия коммуниста Михаила Рудика:

«Немецкие разбойники нарушили счастье нашей жизни. Варвары выжгли мое родное село Кальник. Любимую мою сестру, красавицу Настю, и брата Александра насильно угнали в Германию. С тех пор кажется, что слышу, как они зовут меня: «Освободи!» Я слышу вас, я освобожу вас, родные мои сестра и брат. Я отомщу за вас!».

Отважный командир орудия старшина Иван Ильин, тяжело раненный в Померании и находившийся в госпитале, писал:

«Двое моих братьев погибли на фронте: рядовой пехотинец Георгий и капитан зенитчик Петр... Отомстить за Петра и Георгия — мой священный долг. И я мщу. Мое орудие уничтожило не один десяток гитлеровцев. В одном из боев я зажег вражеский танк «тигр», много пулеметных точек подавил. Кровью своих братьев я клянусь не успокоиться, пока не будут наказаны подлые убийцы. До Берлина уже недалеко. Победа близка!»

Надолго запомнился мне и помещенный в газете портрет русской девушки-полонянки, призывавшей советского солдата: «Освободи!» Под портретом стихотворение. Вот небольшой отрывок из него:

Мы хищнику лапы отрубим,

Спасем полонянок из пут,

На черной земле душегубов

Свершится наш праведный суд!

К озеру Нордхаузер-зее потянулись все артиллерийские и минометные подразделения стрелковых полков. Из них создали артиллерийско-минометную группу (кстати, командиром ее назначили меня) по обеспечению подготовки стрелковых батальонов к форсированию водной преграды с боевой стрельбой. В эту группу вошла и одна батарея нашего дивизиона.

С 27 марта по 3 апреля мы пропустили через эту «академию» почти все батальоны дивизии. Наконец 5 апреля состоялось последнее боевое учение: форсирование широкой водной преграды усиленным стрелковым батальоном при поддержке огнем с берега и с воды полковой и дивизионной артиллерии и минометов. Руководил учением комдив В. М. Асафов, присутствовали комкор С. Н. Переверткин, начальник политотдела корпуса И. С. Крылов и командующий артиллерией корпуса И. В. Васильков.