В преддверии глобальной катастрофы - [18]
После кино к трамваю бежали тоже бегом, на сей раз чтобы согреться.
Вот и сейчас я шел в военкомат, обдумывая, стоит ли мне сейчас идти на переподготовку, или попросить перенести на месяц, пока не сдам проект моей многострадальной экспериментальной школы в Демидове. Один раз у меня такой вариант прошел с помощью слезного письма нашего директора. Однако разговор принял совсем другой оборот. Я зашел в двенадцатую комнату, как было указано в повестке. За столом сидел пожилой капитан и жевал бутерброд. Я отрапортавал:
– Товарищ капитан, младший лейтенант Штейнберг по вашему приказанию прибыл.
– Ну садись, если прибыл, – сказал он миролюбиво, отложил газетку с бутербродом, покопался в шкафу, вытащил папку с моим личным делом и открыл ее.
– Так, так. Что же это у вас получается? Очень слабо продвигаетесь по службе, товарищ младший лейтенант. Это никуда не годится.
– Не было прецедента.
– Чего, чего?
– Служить не приходилось.
– Ну, это не страшно. Это мы быстро поправим. С этим вопросом мы можем вам помочь. Как раз в саперах у нас сейчас есть потребность. Хотите сейчас пойти служить, – сказал он улыбаясь, – или повремените?
– Большое спасибо за предложение. Но пока повременим. Мне достаточно сборов раз в три года на Западынке.
– Не хотите, не надо. Я не настаиваю. Но продвигаться по службе вы должны.
Я спорить не стал, хотя слабо себе представлял мою воинскую карьеру и особенно продвижение по этой линии при моей сугубо мирной работе. Однако, независимо от меня, моя карьера развивалась с головокружительной быстротой. Через месяц я получил повестку в военкомат, где в торжественной обстановке объявили, что мне присвоено звание лейтенанта. Еще через два месяца мне пришла новая повестка, и я стал старшим лейтенантом. Через два месяца после этого мне опять пришла повестка, но я уже не пошел в военкомат, так как испугался, что с такими темпами я скоро смогу стать генералом, а это опасно – потом могут расследовать это дело и разжаловать меня в рядовые.
Вообще, чересчур пристальное внимание военкомата было чревато малоприятными последствиями. Особенно мне не понравился намек капитана, что он может мне помочь с прохождением срочной службы. Некоторые мои знакомые влипали в это дело, и выбраться из него было очень трудно. Могли заставить служить все 25 лет, как это случилось с моим приятелем Саней Гальпериным.
Первым из знакомых архитекторов, мобилизованным после института оказался Юрий Иванович Химич – аспирант моего отца, талантливый архитектор-художник. Попал он в воинскую часть, расквартированную в Крыму. Он приложил все усилия, чтобы избавиться от воинской службы, то-есть, несмотря на многочисленные взыскания, мало занимался прямыми обязанностями, а все свое время тратил на написание этюдов. Он не просто рисовал ежедневно, а делал по два-три этюда каждый день. Когда его уволили в запас, он позвонил своему учителю – моему дяде Михаилу Ароновичу и попросил о встрече, чтобы показать свои этюды. Дальше разговор со слов Михаила Ароновича проходил так:
– Приезжайте, Юра, и привозите этюды. Можно прямо сейчас. Я с удовольствием их посмотрю.
– Это не получится. Я хочу пригласить вас к себе.
– Вы, Юра, намного моложе меня, и вам значительно легче выбраться ко мне. Тем более вы у меня давно не были и сможете увидеть мои новые картины.
– К сожалению, мне будет тяжело это сделать. Дело в том, что этюды, написанные мною за время службы, весят более сорока килограмм. Мне даже пришлось брать на вокзале грузчика специально, чтобы дотащить мои этюды до такси.
Для Химича это начало стало большой ступенькой в мир искусства. Он стал одним из сильнейших мастеров акварельной и темперной живописи, одним из немногих архитекторов, принятых в Союз художников, и заслуженным деятелем искусств Украины.
Вторым моим знакомым, попавшим на срочную службу был архитектор Меляницкий. Он служил в Киеве в том самом полку на Западынке, где мы проходили сборы. Он тоже бросил все свои силы на этюды. В редкие свободные от службы часы он ходил по приемным своих начальников, расставлял в них свои этюды и доказывал, что его место не в армии, а среди архитекторов и художников. Как он говорил мне впоследствии, ему удалось взять их измором. Его часто наказывали за нарушение субординации, его не любили профессиональные военные, но в конце концов все-таки отпустили.
Саня Гальперин вырваться не мог, так как попал на службу в Байконур. Но к этому мы еще вернемся. А пока я находился в скромном звании рядового, прошедшего лагерные сборы с большой перспективой получить через два года звание младшего лейтенанта.
БЫЛО ДЕЛО ПОД ПОЛТАВОЙ
Вернувшись после лагерных сборов домой, я никого не застал. На столе лежала записка от отца, в которой он сообщал мне, что его аспирантка из Полтавы Вера Васильевна порекомендовала ему для отдыха живописное село под Полтавой, где она обычно отдыхает с семьей, и что они с мамой и Ириной поехали туда, что адрес и рекомендации, как туда добраться, он пришлет в письме. Действительно, в почтовом ящике было два письма с подробным описанием маршрута и даже рисунком. Из этих писем я понял, что смогу провести с ними где-то дней десять. Но я не спешил. Я с удовольствием завалился с книгой на диван. После деревянного настила в палатке в Кальном, где я спал три недели прижавшись к Виктору, который дышал мне в ухо, и Жене, которому я дышал в ухо, этот родной диван показался мне раем. Я решил побыть дома денька два и после этого отправиться к родителям. Я чувствовал себя свободной птицей, так как моя привередливая подруга Кира уехала на практику.
Эта серия книг посвящается архитекторам и художникам – шестидесятникам. Удивительные приключения главного героя, его путешествия, встречи с крупнейшими архитекторами Украины, России, Франции, Японии, США. Тяготы эмиграции и проблемы русской коммьюнити Филадельфии. Жизнь архитектурно-художественной общественности Украины 60-80х годов и Филадельфии 90-2000х годов. Личные проблемы и творческие порывы, зачастую веселые и смешные, а иногда грустные, как сама жизнь. Архитектурные конкурсы на Украине и в Америке.
Серия «Лики великих» – это сложные и увлекательные биографии крупных деятелей искусства – эмигрантов и выходцев из эмигрантских семей. Это рассказ о людях, которые, несмотря на трудности эмигрантской жизни, достигли вершин в своей творческой деятельности и вписали свои имена в историю мирового искусства. Сол Юрок (1888 – 1974) – американский музыкальный и театральный продюсер родился в Черниговской губернии, в маленьком городке Пожар. Благодаря продюсерской деятельности Сола Юрока Америка открыла для себя выдающихся деятелей искусств из России и Советского Союза, среди которых блистали имена Федора Шаляпина, Анны Павловой, Давида Ойстраха, Галины Улановой и многих других, а Советский Союз благодаря ему посетили с гастролями Исаак Стерн, Бенни Гудмен, Ван Клиберн и другие, столь же знаменитые музыканты.
Серия «Лики великих» – это сложные и увлекательные биографии крупных деятелей искусства – эмигрантов и выходцев из эмигрантских семей. Это рассказ о людях, которые, несмотря на трудности эмигрантской жизни, достигли вершин в своей творческой деятельности и вписали свои имена в историю мирового искусства. Мозес Луис Анненберг (1877-1942) иммигрировал в Америку из Восточной Пруссии в 1890 году. Сколотил состояние, создав телеграфное агентство, передававшее результаты скачек по всей стране. В 1936 году стал владельцем одной из наиболее известных американских газет The Philadelphia Inquirer.
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
Эта серия книг посвящается архитекторам и художникам – шестидесятникам. Удивительные приключения главного героя, его путешествия, встречи с крупнейшими архитекторами Украины, России, Франции, Японии, США. Тяготы эмиграции и проблемы русской коммьюнити Филадельфии. Жизнь архитектурно-художественной общественности Украины 60-80х годов и Филадельфии 90-2000х годов. Личные проблемы и творческие порывы, зачастую веселые и смешные, а иногда грустные, как сама жизнь. Архитектурные конкурсы на Украине и в Америке.
Эта серия книг посвящается архитекторам и художникам – шестидесятникам. Удивительные приключения главного героя, его путешествия, встречи с крупнейшими архитекторами Украины, России, Франции, Японии, США. Тяготы эмиграции и проблемы русской коммьюнити Филадельфии. Жизнь архитектурно-художественной общественности Украины 60-80х годов и Филадельфии 90-2000х годов. Личные проблемы и творческие порывы, зачастую веселые и смешные, а иногда грустные, как сама жизнь. Архитектурные конкурсы на Украине и в Америке.
Эта серия книг посвящается архитекторам и художникам – шестидесятникам. Удивительные приключения главного героя, его путешествия, встречи с крупнейшими архитекторами Украины, России, Франции, Японии, США. Тяготы эмиграции и проблемы русской коммьюнити Филадельфии. Жизнь архитектурно-художественной общественности Украины 60-80х годов и Филадельфии 90-2000х годов. Личные проблемы и творческие порывы, зачастую веселые и смешные, а иногда грустные, как сама жизнь. Архитектурные конкурсы на Украине и в Америке.
Эта серия книг посвящается архитекторам и художникам – шестидесятникам. Удивительные приключения главного героя, его путешествия, встречи с крупнейшими архитекторами Украины, России, Франции, Японии, США. Тяготы эмиграции и проблемы русской коммьюнити Филадельфии. Жизнь архитектурно-художественной общественности Украины 60-80х годов и Филадельфии 90-2000х годов. Личные проблемы и творческие порывы, зачастую веселые и смешные, а иногда грустные, как сама жизнь. Архитектурные конкурсы на Украине и в Америке.