В последние дни (Эсхатологическая фантазия) - [3]

Шрифт
Интервал

II

Яркое солнце первого летнего месяца освещало оживленную картину Иерусалима, по улицам которого веселые толпы двигались со всех сторон к центральной площади. Там предстояло великое торжество. До сих пор она именовалась площадью Христа Спасителя. Указом Совета Великого Устроителя она переименовывалась в площадь Люцифера Благодетеля. Предстояло торжество этого посвящения со всенародным молебствованием Люциферу, Подателю света и дождя, и произрастания плодов земных.

Толпы шли весело, напоминая собой древнеязыческие празднества. Всюду раздавались гимны в честь благодетельного Духа. Женщины, увешанные гирляндами цветов, шли, обнимаясь с мужчинами. Большинство тех и других были очень навеселе, а то и совсем пьяны. Но попадались также лица мрачные, со страхом и негодованием смотрящие на то, что происходило вокруг.

В стороне от толпы шли двое статных мужчин, задумчиво наблюдавших народное веселье.

— Ну вот, наш Антиох раскрывает свои карты, — произнес один, красавец с выразительным, интеллигентным лицом. — Начинается форменное обожание Сатаны. Что скажешь на возрождение сатанинской мистики, дружище Эдуард, бывший рационалист, противник христианской мистики?

— Не коли мне глаза, Валентин, этим несчастным рационализмом. Мне стыдно подумать, что я поддерживал глупцов, воображавших работать на тожество разума, тогда как они работали только на Антихриста. Уже не первый день раскрылись мои глаза, да простит мне Господь былую измену. Но как хохотал бы я в Сорбонне, если бы мне сказали, что я слушаю лекцию на одной скамье с Антихристом.

Эдуард Осборн, крепкий мужчина, с энергичным лицом своей англосаксонской расы, и русский, Валентин Стожаров, были товарищами по Парижскому университету. Теперь Стожаров был врач-практик; Осборн, недавно приехавший в Иерусалим, состоял восточным корреспондентом Лондонской газеты.

— Да, — произнес Валентин, — жалкую историческую роль разыграл рационализм, отказавшийся видеть самую существенную сторону жизни. Но теперь об этом не стоит уже говорить. Мы ясно вступили в последнюю эпоху мира, и наш вопрос состоит только в том, чтобы удержать за Христом всех, кто еще способен к этому. Я потому и забросил былые помышления о профессуре, о науке. Уже не стоит этим заниматься… Но, — продолжал он, понижая голос, — Я еще не объяснил тебе, почему пригласил тебя на этот богохульный праздник. Там тебя ожидает нечто совсем необыкновенное… Помнишь, ты когда-то считал Апокалипсис старческим бредом? Но сегодня ты воочию увидишь двух пророков Апокалипсисаса, Эноха и Илью христианского верования.[8]

— Неужто ты говоришь о знаменитых бродячих проповедниках?

— Именно. Эти проповедники, уже встревожившие Антиоха, пришли в столицу… А они подлинные, Энох и Илья. Мне это сказал сам старец Иоанн. Ты уже слыхал о нем?

— Нет.

— Ну, ты знаешь старинное предание о бессмертии апостола Иоанна, друга Христова. Наш христианский народ убежден, что старец Иоанн никто иной, как он. Сам он ничего о себе не говорит. Но я верю народной молве, и когда ты с ним повидаешься — поверишь и ты. Это глубокий седовласый старик, величественного апостольского вида, полный жизни и непередаваемого спокойного вдохновения. Он любит рассказывать о Спасителе… Но дело не в том. Иоанн, Энох и Илья явятся на нечестивое празднество и, надо думать, порядочно испортят торжество Люцифера и нашего Великого Устроителя.

Он внезапно смолк, увидав белые плащи двух тамплиеров, подозрительно подходивших к ним. Тамплиеры составляли тогда гвардию Великого Устроителя и самую назойливую часть его полиции.

— Вы что же, граждане, так невеселы, — обратился к ним старший тамплиер. — Или во всем городе вы одни не радуетесь новой благодетельной эре, открытой дивным устроителем?

— Достопочтенный рыцарь, — скромно отвечал Осборн, — будьте снисходительны к провинциалам, еще многого не знающим о делах Великого Устроителя. Мы и на праздник пошли, чтобы просветиться… Ведь, конечно, новый покровитель народа — никто иной, как Баффомет вашего доблестного Ордена.

— Да, это одно и то же. Ныне он открывает свой рог изобилия прозревшему народу. Будьте же повеселее, приятели!

Оба хранителя порядка удалились, а Валентин с Эдуардом вмешались в толпу, чтобы скрыться от их взоров. Потом они опять отодвинулись к сторонке.

— Со свидетелями Христа будет и Лидия, — прошептал Валентин.

— Лидия? Лучицкая?

— Да, она, с группой других христиан.

— Я думал, что вы давно муж и жена. Ведь ее отец, умирая, поручил тебе свою сироту.

— Мы любили и любим друг друга и после смерти старика собирались венчаться. Но тут мы впервые встретились со старцем Иоанном. «Близок конец, — сказал он, — теперь не время думать о браках. Готовьтесь чистыми предстать Небесному Жениху». Лидия с радостью встретила эти слова. Она, было, вздумала утешать меня в отказе, но я и сам подумал: какие, действительно, браки в такое время! Мы с тех пор и живем, как брат с сестрой, иногда вместе, иногда порознь. Я, конечно, забочусь о ней и охраняю ее, как могу.

Между тем толпа вынесла их на площадь, залитую океаном народа и роскошно декорированную. Посредине высилась огромная статуя Люцифера, изображенного могучим крылатым ангелом, но в противность христианской символике с большой бородой и с грозным выражением лица. В высоко поднятой руке он держал рог изобилия, из которого сыпались снопы пшеницы, гроздья винограда и плоды. С нескольких эстрад, расставленных по площади, жрецы нового культа — из клириков так называемой Универсальной церкви — произносили проповеди. Эдуард с Валентином протиснулись к одному. Проповедник в христианском облачении, усеянном, вместо христианских символов, какими-то кабалистическими знаками,


Еще от автора Лев Александрович Тихомиров
Критика демократии

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Начала и концы: либералы и террористы

«Люди безразличные равнодушно смотрят, как их детям или им самим прививают постепенно точки зрения, от которых они бы со страхом отвернулись, если бы могли понять концы этих начал.»«В конце концов, нация, желающая существовать, обязана иметь некоторое количество здравого смысла.»«Либерал только и мечтает, как бы не додумать до конца. Революционер все спасение ищет в том, чтобы дойти до самого последнего предела. Но судьба обоих одинакова: оба осуждены дойти до противоречия с действительностью, откуда их ничто не может вытащить, кроме реакции.».


Монархическая государственность

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Руководящие идеи русской жизни

В книге впервые после 1912 года публикуется выдающееся произведение русского мыслителя Л.А. Тихомирова, предлагавшего России действенную программу проведения широкой национальной реформы и беспощадной борьбы с внутренними врагами государства, толкавшими страну к революционным потрясениям, разрушению русской Церкви, культуры и морали. Многие мысли и предложения Тихомирова остаются актуальными и по сей день в условиях масштабных оранжевых революций, финансируемых США и их западноевропейскими сателлитами, опирающимися, как и в 1917 году, на поддержку внутренних врагов России, тех же самых, что и 100 лет назад.


Христианство  и  политика

Считается, что Церковь должна быть вне политики. Сегодня это утверждается повсеместно и принято за некую данность. Л.А.Тихомиров в своей работе доказывает обратное.


Государственность и религия

В своей статье Лев Тихомиров говорит о важности взаимодействия государства с религиозными организациями, о нравственности и бездуховности, об "автономных" личностях, которые способны только разрушать."Для современной государственности, подрываемой все возрастающей нравственной расшатанностью людей, теперь все более настоятельным становится вспомнить вопрос об установке правильного, искреннего отношения государства к Церкви. Задача для государства состоит в том, чтобы дать Церкви самостоятельность, возможность быть такой организацией, какой она должна быть по своим законам, и при этом остаться с нею в союзе".


Рекомендуем почитать
Вырождение. Современные французы

Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.


Несчастное сознание в философии Гегеля

В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.


Проблемы жизни и смерти в Тибетской книге мертвых

В Тибетской книге мертвых описана типичная посмертная участь неподготовленного человека, каких среди нас – большинство. Ее цель – помочь нам, объяснить, каким именно образом наши поступки и психические состояния влияют на наше посмертье. Но ценность Тибетской книги мертвых заключается не только в подготовке к смерти. Нет никакой необходимости умирать, чтобы воспользоваться ее советами. Они настолько психологичны и применимы в нашей теперешней жизни, что ими можно и нужно руководствоваться прямо сейчас, не дожидаясь последнего часа.


Зеркало ислама

На основе анализа уникальных средневековых источников известный российский востоковед Александр Игнатенко прослеживает влияние категории Зеркало на становление исламской спекулятивной мысли – философии, теологии, теоретического мистицизма, этики. Эта категория, начавшая формироваться в Коране и хадисах (исламском Предании) и находившаяся в постоянной динамике, стала системообразующей для ислама – определявшей не только то или иное решение конкретных философских и теологических проблем, но и общее направление и конечные результаты эволюции спекулятивной мысли в культуре, в которой действовало табу на изображение живых одухотворенных существ.


Ломоносов: к 275-летию со дня рождения

Книга посвящена жизни и творчеству М. В. Ломоносова (1711—1765), выдающегося русского ученого, естествоиспытателя, основоположника физической химии, философа, историка, поэта. Основное внимание автор уделяет философским взглядам ученого, его материалистической «корпускулярной философии».Для широкого круга читателей.


Онтология поэтического слова Артюра Рембо

В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.