В понедельник рабби сбежал - [9]

Харви поднял бровь с подчеркнутым удивлением.

— Ну, уж у тебя-то нет таких денег. Или есть, Бен, и ты держишь это в секрете?

На это Горфинкль не отреагировал.

— И к тому времени, когда моя группа пришла к власти, — серьезно сказал он, — храм был полностью платежеспособен. Им нужен был только кто-то, кто мог квалифицированно вести дела, административный работник.

— А Рэймонд и Дрекслер? Они что, не администраторы?

Бен покачал головой.

— Нет, они другие. С одной стороны, они моложе. У всех есть или профессия, или собственное дело, и у всех — думаю — хорошо идут дела, но, конечно, все они еще только делают карьеру. И если ты адвокат, как Берт Рэймонд или Пол Гудман, полезно быть важной шишкой в такой организации, как храм. Ты на виду, многие иначе и не знали бы тебя. И бухгалтеру, вроде Стэнли Аграната, и врачам, и дантистам, — всем им это идет на пользу.

— Ты имеешь в виду, что они занимаются этим только для рекламы? — мягко поддразнил его Харви. — Не то, что все вы.

— Не совсем так, — сказал Бен, игнорируя шпильку в свой адрес, — это было бы несправедливо. Скажем, они об этом не забывают. Они достаточно в себе уверены и хотят делать дело. В городской политике они участвуют по той же самой причине.

— Хорошо, — сказал Харви уже серьезно, — так почему ты думаешь, будто они что-то имеют против рабби, хотят подложить ему свинью?

Горфинкль на минуту задумался.

— Трудно объяснить. Видишь ли, ему тридцать пять, как и им, но он не такой. Он не хочет ни больших денег, ни большой престижной кафедры. Он сделал кое-что довольно эффектное за то время, что он здесь, но никогда не стремился использовать это с целью рекламы — не из скромности, нет, а просто потому, что не считает это достойным внимания. Они, возможно, стерпели бы такое в человеке постарше, но в человеке их возраста… Понимаешь?

Харви кивнул.

— Думаю, да.

— Тут другое: он точно знает, что он думает, и не стесняется говорить это.

— Вы имеешь в виду, что он категоричен? Самоуверен? Упрям?

— Нет, хотя кое-кто, кажется, так и думает. — Бен холодно засмеялся. — И я так думал одно время.

— Я помню.

— Но тут нечто другое, — продолжал Бен. — Старый Джейк Вассерман однажды сказал о нем, что у него в голове что-то вроде радара, настроенного на еврейскую традицию. Когда конгрегация отклонялась в ту или иную сторону, он слышал сигнал и возвращал нас на правильный курс. Дети из младшей школы и из колледжей, вроде моего Стью, тянутся к нему. Стью объясняет это тем, что они точно знают, какие у них отношения. Насколько я понял, он не подыгрывает им и не говорит с ними свысока.

— Думаю, я уловил, в чем дело. Так что тебя волнует?

— Эти дети не голосуют.

— Ты боишься, что Дрекслер и компания вытеснят его? — Харви все пытался понять, к чему шурин клонит.

— Это, и… Ну, — Бен отвел взгляд, — я не хотел бы видеть его обиженным.

— И это все? — Харви засмеялся и поднялся в кресле. — Успокойся, Бен. Люди вроде Дрекслера не могут обидеть такого человека, как ваш рабби.

Глава V

Молодого выпускника семинарии даже не стали серьезно обсуждать. Почему он вообще решил приехать? Если на раввинов такой большой спрос, почему он хочет временную работу, когда мог бы получить постоянную?

— Он сказал, что хочет какое-то время осмотреться.

— А что, на постоянной работе он осмотреться не может? Если надумает куда-то уйти, его что там, силой будут держать? Хотите, скажу, почему он хочет эту работу? Потому, что не может найти никакой другой. Мы такого хотим? А его борода? Это все, что нам нужно, — бородатый рабби!

— И жена — обратили внимание? С этой идиотской тушью у нее глаза как у енота. И платье до пупика[13]!

Рабби Гарри Шиндлер произвел совершенно другое впечатление. Ему было за сорок, он казался личностью обаятельной и в то же время волевой. Главное возражение состояло в том, что он несколько лет не работал раввином. Он объяснил это с обезоруживающей искренностью: «Я все объясню. После семинарии мне предложили работу — помогать рабби большой конгрегации в Огайо. Они сказали, что рабби через год-два собирается на пенсию, и я получу его место. Я был не просто помощником, заметьте, а носил звание заместителя раввина. Через полтора года рабби заболел, и до конца года я исполнял его обязанности. Подходит время заключать новый контракт, в правлении появляются новые люди и говорят, что им нужен человек постарше, но что я могу остаться в той же должности и за то же самое жалованье. Это действительно работа для одного человека, но меня пригласили потому, что их рабби был не очень здоров.

Мужчина в первую очередь должен заботиться о своей семье — у меня жена и дети — а жалованья помощника раввина было недостаточно. Но я хочу, чтобы вы четко понимали: здесь не было вины конгрегации. И не было вины правления. Просто недоразумение. Возможно, это моя ошибка, что все не было четко оговорено, но конгрегацию я не виню».

Настойчивое утверждение, что конгрегация не была виновата, произвело на комитет большое впечатление.

— И я пошел работать в торговлю, о чем нисколько не жалею. Мне иногда кажется, что семинария должна требовать, чтобы все ее выпускники год или два проходили обучение в бизнесе, чтобы они могли получить представление о том, чем живет их конгрегация, что ее интересует, что беспокоит, какие возникают проблемы. Я думаю, что большинство раввинов теряют связь с повседневной жизнью и, значит, связь с действительностью.