В понедельник дела не делаются - [188]

Прокурор в суде запросит подсудимому Горохову на пару лет меньше, чем остальным, не расколовшимся. Но всё равно ему чалиться! Блатные объявят Гороха «гадом». Срока давности подобная предъява не имеет.

Всю дорогу на тюрьму – Паша Комаров рассказывал, он за бюллетенившего водителя ездил – Горохов выл белугой.

– Аж жалко его стало, – криво улыбаясь, сказал старший опер по возвращении.

Вот кого нисколько жаль не было Самандарову, так это рецидивиста Горохова. Никто его не заставлял воровать да разбойничать. Воздух отравлять хорошим людям! А что касаемо своих обязательств перед жуликом, так их милиционеры выполняли честно. На бензин вот, чтобы не общим этапом его в СИЗО везти, из своих денег скидывались.

Параллельным курсом всю неделю Самандаров с оперсоставом работали по Рогу.

Только активизацией по этому делу можно было выцарапать Рязанцева обратно на волю. Теперь и Птицын, и Сомов благословили «рубоповцев» на активные действия.

В городе работала бригада «наружки» из областного УВД.

Удалось красиво задокументировать наезд Рога на потерпевшего. Рожнов вызвонил его на стрелку к мотодрому. Памятуя о предыдущей встрече, бандит сразу обыскал Женьку, предохраняясь от скрытой аудиозаписи.

Олух царя небесного! Сейчас Евгения зарядили спецтехникой. Принимающий микрофон был такой микроскопический, что отыскать его можно только в условиях стационара, затратив массу времени.

– Слушай сюда, фраер красноперый! – без предисловий яростно заговорил Рог. – Завтра заберешь свою заяву, это раз…

Меняешь показания, два! Скажешь – менты заставили, родственничек твой выслужиться хотел… этот, как его, блин… Маштаков! Понял – нет?! Сам в ментовскую пойдёшь, безо всякой повестки! Им меня всё равно не схарчить! Денег, так и быть, за ДТП с тебя убогого брать не буду. Дядя – до-обрый! Не сделаешь как говорю, пожалеешь в натуре! Всё про тебя знаю – где живешь, на чем копейку делаешь! Где баба твоя работает, в какой садик пацан ходит…

Маштаков под тентом «Газели», стоявшей у магазина «Украйна», в сотне метрах от мотодрома, яростно взматерился, взгляд у него сделался безумным. Давыдов за рукав легко, пользуясь преимуществом в телесной массе, вернул опера на скамейку.

– Тс-с-с, Николаич! Пусть поёт!

Распечатку записанного разговора сделали немедленно. К десяти утра в пятницу, в крайний день, в который уж раз Рога вместе с адвокатом Сизовым вызвал к себе следователь.

Похудевший – одни миндалевидные черные глазищи во всё лицо – Рафаил сидел под зоновской работы портретом железного Феликса.

Начитанный Маштаков как-то прикололся по этому поводу:

– Раф, ты бы лучше Берии портрет повесил! Лаврентий Палыч, это самое, того же замесу, что и Дзержинский твой, но гораздо профессиональнее! И крови на нём, вопреки легендам, гораздо меньше.

В каретку портативной «Любавы» Самандарова был заправлен бланк допроса обвиняемого с заполненными анкетными данными Рожнова. Постановление о привлечении в качестве обвиняемого сразу по трем статьям Особенной части УК РФ: «сто шестьдесят третьей» (вымогательство), «двести двадцать второй» (незаконное хранение боеприпасов) и по «триста девятой» (принуждение потерпевшего к даче ложных показаний) лежало по правую руку, в целлулоидном уголке.

«Триста девятая» статья хотя и имела символическую санкцию до трех лет лишения свободы, давала основание ставить вопрос об аресте.

Слева от следователя на тумбочке красовалась бордовая общепитовская табличка с многозначительной надписью: «СТОЛ ЗАКАЗАН».

Адвокат Сизов, пробежав по диагонали текст постановления, сразу понял, куда дует ветер, прищурился. Попросил дать время обсудить возникшую проблему с клиентом наедине, взял тайм-аут.

Их отпустили в коридор под присмотр Комарова с Асмоловым, заблокировавших единственный путь к лестнице на второй этаж.

– Может, позвонить кому-нибудь желаете, Ростислав Андреевич? У вас еще есть одна подсказка – звонок другу! – не удержался от того, чтобы не съехидничать Самандаров.

Задумавшийся Сизов встрепенулся:

– Что вы сказали? А?! А-а-а!.. Звони-ить… Да нет, мы пока воздержимся от звонков…

В лысой умной башке адвоката щелкал компьютер «Пентиум», варианты просчитывал. Милицейская наглость, после того как им дважды было указано на их место, просто обязана была под собой иметь твёрдый фундамент… Анабазис!

Рожнов не признал себя виновным, от дачи показаний отказался. Статья «пятьдесят один» Конституции свято хранила его права не свидетельствовать против себя.

«Самое реальное достижение ельцинской Конституции! Так бы право на труд работало! На бесплатное медицинское обслуживание! – кипел мысленно правдоискатель Самандаров. – А скоро еще суд присяжных заработает! Вообще жизнь у бандюков пойдет – помирать не надо!»

В прокуратуру Рога привезли через полчаса на рубоповской «шестёрке», на заднем сиденье которой еле уместились Асмолов, Рог и Комаров. За рулем был Давыдов, командирское место занял напряжённый Самандаров с пластмассовым «дипломатом» на коленях.

– Владимирыч, ты, помнится, обещал Трелю исправиться? – интонация у следователя получилась нервической.

У заднего входа прокуратуры первым узорчатым ледком схватились лужицы. Комаров помог Рожнову, руки у которого были сцапаны в запястьях браслетами, выбраться из теснины задних сидений.