В полночь упадет звезда - [63]

– И покажи мне, кто у вас потолковее, я его обучу, какими травами и как Горностайку поить. Здоров будет через три дня, но мне с вами столько сидеть недосуг.

В глубине души она сама поражалась своей уверенности. Это она-то, Горыня, которая даже на павечерницах в родном Волчьем Яре с трудом находила слова, теперь распоряжается «молодыми волками», будто сама Яга. Но она была уже не прежняя: путешествие, изба Затеи, да и знакомство с Вересом и бабой Лучей изменили ее.

– Это вон Кликун, – Синица подозвал одного из парней. – Он и сам кой-какие зелья знает.

Подошел Кликун – обычный парень, русоволосый, с глубоко посаженными голубыми глазами на продолговатом лице, не красавец, но смышленый с виду. Отойдя с ним к печи, Горыня вручила ему три мешочка трав от бабы Лучи и растолковала, как их заваривать и как поить.

– Я слыхала, это ты Грозницу на реке видел? – спросила она потом.

– Я видел. Она одна шла.

– Какова она была собой?

Кликун описал тот облик, в котором сестры-лихорадки являлись людям, но это Горыня знала и сама.

– А лицо ее ты видел?

– Лицо… – Парень задумался. – Да у нее как будто и не было лица.

– Это как? Она была в личине? Или голые кости торчали?

– Нет, не голые… – Кликун хоть и был парнем толковым, мялся, не зная, как описать свое впечатление. – У нее как будто… темно было в лице. День был ясный, а у нее как будто тень. Будто вот так горсть тени взяли, – он показал пустую горсть, – и в лицо ей плеснули. Смотришь – а не видишь. Но… – он поморщился, – собой она нехороша, мне так показалось.

«Темно в лице…» Горыня вспомнила свое оцепенение, не дававшее даже приоткрыть глаза, шелестящий немолодой голос, тихий, вкрадчивый… Так могла бы говорить тень. Сделалось страшновато: а вдруг то существо и правда – лишь тень, навка, не живой человек? Проклёнуш из могилы? И очень опасно гоняться за нею, даже просто идти в ту же сторону, куда ушла она…

Но как иначе быть? Горыне тоже нужно на восток, на Черногузку, где обитает ее родня и где она наконец сможет зажить, как все обычные люди.

– Вы следите, – наказала Горыня Синице. – Она ушла, но может и воротиться. Не сразу, но когда-нибудь. И если увидите ее опять, то пошлите весть в Боянец, кузнецу Вересу. Он сумеет с нею разделаться.

– Пошлем, – согласился Синица, глядя на Горностая. – Не вечно ж ей людей губить!

* * *

Назавтра, едва начало светать, в ворота бабы Лучи опять постучали. Горыня, уже готовая в путь, вышла. Снаружи обнаружились трое: знакомые ей Синица и Шилохвост, а с ними мужик на пятом десятке, с суровым обветренным лицом, с мешками под глазами; борода и всклокоченные волосы у него были железной седины, и казалось, никакими силами их не пригладить – оттого, видно, и прозвище. Это и был Посвист – нынешний вожак «волчьей стаи». Он и не скрывал, что пришел своими глазами посмотреть на «дивоженку», «великанку» и племянницу бабы Лучи, которая подлечила Горностая и как ответную услугу желала, чтобы ей указали дорогу к реке Черногузке. Горыня приосанилась: смотри, меня искать не придется! И впервые поймала себя на дивной мысли: а ведь она гордится своей статью, которой раньше столько лет стыдилась.

– Вот зря ты остаться не хочешь! – качала головой баба Луча, прощаясь с Горыней. – Хорошо бы мы жили с тобой… Я уж старая, дряхлая, мне одной везде не управиться. А захочешь замуж – я тебе сыщу жениха. У «волков» нынешних есть толковые парни, не век же им в лесу жить, а они тебя уже знают, не боятся. Попривыкли бы – и еще передрались бы за такую невесту.

– Нехорошо к чужим приставать, когда кровная родня есть, – вздохнула Горыня.

– Какие ж мы чужие? – удивилась баба Луча. – Ты племянница мне, пусть так и будет.

Горыня чуть не засмеялась – похоже, баба Луча уже сама поверила в удачно придуманную сказку, – и обняла ее на прощание.

– Давала мне бабка Оздрава «дедову кость» и к своему очагу посылала доли искать. Кость потеряла я, так хоть сама дойду, – Горыня вздохнула. – Где другие «дедовы кости» лежат.

– Ну, бабкин наказ выполнять надо, – не без печали согласилась баба Луча.

Горыня вывела за ворота сани, куда опять уложила свое имущество: короб с пожитками, горшок с прахом, кур в лукошках и коз. Посвист проводил их немного по реке, напоминая своим парням приметы дороги. Помахав ему, втроем пустились в путь: парни впереди на лыжах, Горыня следом в санях.

Верст через десять-двенадцать река Салец окончилась. Остановились передохнуть: парни развели костер, вскипятили в котелке воды, заварили немного сосновой хвои – такой напиток и согревает, и придает сил. Лошадь тем временем паслась в молодых елках. Сами поели хлеба от бабы Лучи и копченой бобровины, которой запаслись «волки». Потом тронулись дальше.

По пути были не сплошные леса – этот край потомки древних дулебов обжили давным-давно, новый лес рос на месте заброшенных пашен. Через рощи и заснеженные луга не вели никакие тропы, и без русла реки, обычно служащего путеводной нитью, Горыня не нашла бы здесь дороги. Однако «волки» бывали на Черногузке – Горыня почти не сомневалась, что они ходили туда набегами, в поисках добычи, пользуясь тем, что там жили уже не волыняне, а бужане, племя родственное, тоже из дулебовичей, но другое и управляемое другим князем.