В полночь упадет звезда - [55]

– Ин делать нечего! – Верес поднял руки. – Ваша взяла.

Он лишь оглянулся на Горыню, проверяя, где она. Что он и правда собирается сдаться, она не верила – не такой это человек, – но что он намерен делать? Хоть бы намекнул как-нибудь…

Один из «волков» остался на прежнем месте – за бревном, продолжая целиться в Вереса. Вожак и второй направились к саням. Вереса они на всякий случай обошли так далеко, как позволяла ширина русла – довольно небольшая.

Горыня оглянулась: тот, что стоят позади нее – самый рослый и широкий, с черной овчиной на плечах, – тоже приблизился, собираясь взять что-то из добычи. На нее никто оружие не направлял – засыпанная снегом баба, замотанная в платок и съежившаяся в санях, не казалась им опасной.

Все трое подошли к саням. Верес обернулся и смотрел на них; последний из четырех «волков» по-прежнему целился в него стрелой с железным наконечником. Горыня в смятении таращилась на разбойников, не зная, как поступить. Если бы Верес сказал ей, что делать!

И, когда «волкам» до саней оставалось шага три…

– Хватай! – крикнул Верес.

Ожидавшая знака Горыня вскочила и выпрыгнула из саней даже раньше, чем осознала, что он велел ей сделать. «Волки» отшатнулись и вскрикнули – вместо простой бабы перед ними вдруг оказался великан на две головы с лишком выше самого рослого из них! Не раздумывая, Горыня проделала то же самое, что однажды с Нечаем – схватила вожака, подходившего к ней первым, за пояс и за ворот и, подняв над собой, швырнула его в остальных двух.

В тот же миг Верес отшатнулся, уходя из-под выстрела, и припал к земле, прячась за своими санями; стрела вонзилась в борт саней, но рогатина уже оказалась у Вереса в руке, и он прыгнул на «волка», который после выстрела оказался безоружен, сокращая расстояние и не давая ему времени наложить новую стрелу. Быстрый выпад поверх бревна – и «волк» сел на снег, уронив лук и зажимая ладонью рану в правом плече.

Верес обернулся к Горыне. Трое «волков» перед нею катились по снегу – сбитые телом своего же вожака, двое других не устояли на ногах.

– Рогатина! – крикнул Верес, устремляясь к ней. – Бей!

Но мысль о том, чтобы взять рогатину вожака и заколоть кого-нибудь, Горыне не понравилась. Вместо этого она устремилась следом за врагами, схватила самого крупного из «волков» – того, что изначально был у нее за спиной, – рывком подняла его на ноги, развернула, обхватила левой рукой за плечи – как сам Верес обхватил ее, когда привез в избу умирающую Затею, – а правой сжала его горло. У нее был при себе нож, которым она чистила репу, но висел на поясе под кожухом, и вытаскивать его было слишком долго.

Еще через миг Верес с рогатиной в руке оказался между нею и упавшими «волками». Один – тот, которого Горыня швырнула, – так и лежал неподвижно. Последний, не успевая подняться на ноги, встал на колени; лук его остался лежать на снегу возле саней, стрелы разлетелись, и хотя за поясом сзади у него еще оставался топор, острие рогатины, нацеленной в грудь, не давало за него схватиться.

– Руки подыми! – в свою очередь велел ему Верес.

Тот повиновался, не вставая с колен. Но изумленный взгляд его был устремлен не на Вереса и не на рогатину, а на Горыню – великаншу, которая держала его товарища за горло, будто цыпленка. Его затылок не доставал ей до середины груди, будто взрослый, шестнадцатилетний парень вдруг опять стал десятилетним дитем.

Верес бегло оглянулся. Из четырех нападавших один был ранен, один пленен Горыней, вожак лежал на снегу, не подавая признаков жизни.

– Мордой вниз, руки в стороны! – велел он последнему.

Тот, не в силах отвести потрясенного взгляда от Горыни, не сразу его услышал, и пришлось слегка подтолкнуть его острием рогатины. Тогда «волк» повиновался. Верес живо сел ему на спину, содрал с него пояс и им же связал «волку» руки. Это было сделать уже нетрудно – под личиной скрывался парень лет на десять его моложе, и Верес был гораздо сильнее.

Потом он подошел к Горыне и связал ее пленника.

– Ну вот, ты молодец какая! – ухмыльнулся он и, уложив связанного «волка» в свои сани, похлопал Горыню по плечу. – Не растерялась!

Горыня не думала, что заслужила эту похвалу: ее же только и хватило повторить те два приема, которые она знала по опыту.

– Козы им мои нужны! – пробормотала она. – Как же! Разевайте рот пошире! Слушай, а вон с тем что?

Она опасливо посмотрела на вожака. Тот так и лежал, не шевелясь, и Горыню пробрало холодом. Что если она и этого убила, как Нечая? Тут никаких коряг вроде нету, но если он об лед приложился…

Слегка задрожали руки. Во время драки она не успевала подумать, но теперь до нее дошло, что она тут натворила.

Верес подошел к вожаку, перевернул его лицом вверх. Скинул берестяную личину – под ней оказалось обычное юношеское лицо, только бледное, – поднял ему веко и заглянул в зрачок, надавил на глаз. Потом развязал на «волке» пояс, распахнул кожух и приложил ухо к груди.

– Жив, без памяти только, – утешил Верес Горыню, распрямляясь. – Очухается. Ну что, оттащим бревно, да поехали.

– А эти как же? – спросила Горыня, взявшись за бревно.

– Мы этого хомяка с собой возьмем и через пару верст отпустим, – Верес кивнул на пленника в своих санях. – Он вернется и вон того развяжет. И пусть они сами своего зашибленного несут куда хотят. Игрушки их собери, – велел он Горыне, когда они управились с бревном и освободили себе путь. – Не доросли они еще до них.