В полдень, на Белых прудах - [160]

Выяснилось, Коля работает спасателем именно здесь, на Белых прудах. Он окончил десятилетку, затем политехнический институт, но инженером не стал, как объяснил он сам, не вышло это у него по семейным обстоятельствам — тяжело болен отец, за ним нужен присмотр, а мать у него слабенькая, одна не управляется, вот он и при родителях. Как стал спасателем? Обыкновенно. Когда учился в институте, занимался плаванием, причем серьезно, участвовал даже в соревнованиях и выигрывал призы. Вот плавание это ему тут и пригодилось, иначе, говорили, не взяли бы, им человек подготовленный нужен, спасателям, чтоб в самую-самую трудную минуту не забоялся и все сделал, что надо. Работа Коле эта нравится, хотя она для него не навсегда, у него другое направление, ему хочется стать журналистом, много ездить, видеть, чтоб потом обо всем этом написать. У Коли уже и пробы пера имеются — его печатала районная газета. В первый раз ли описал, каковы цели и задачи ОСВОДа и чем они, лично их команда, здесь, на Белых прудах, занимаются, во второй же — рассказал о водном празднике, состоявшемся у них в честь окончания уборочной страды. Это, кстати, была его инициатива, он же больше всех и занимался праздником. Но то пробы плюсового характера, если так можно выразиться, а теперь у него появилась иная тема, серьезная, проблемная: он хочет написать о Белых прудах. Когда Коля об этом заговорил, Зинуля приподняла голову: а праздник, о котором он писал, разве это несерьезно? А то, как они должны спасать утопающих? Коля усмехнулся: она его не поняла, и объяснил, что он имел в виду под словом «серьезная» — раньше Белые пруды были настоящие белые, вода в них прозрачная, рыбу на дне увидишь, как она там играет, резвится, а теперь ничего этого и близко нет, пруды загрязнили, дно все илом затянуло, куда сейчас не ступишь — по колено муляки, словом, грязища одна. Это и есть проблема, вот что значит серьезная тема, поняла она? Зинуля согласно кивнула в ответ. А Коля продолжал: тема-то, конечно, интересная, однако трудно ему будет поднять ее, он уже это чувствует. Почему, спросила Зинуля? А никому это не нужно, напротив, всяк стремится у него на пути препон поставить, потому как понимает — ему же за то потом и отвечать придется, имеется в виду тот, кто обязан присматривать за Белыми прудами. Далеко ходить не надо, днями он, Коля, ходил на прием к председателю райисполкома и просил того обратить на Белые пруды внимание. Ну и что? Председатель выслушал внимательно, записал для себя что-то в блокнот — и все, сказал, идите, разберемся. Разобрались? Тишина. А вчера он у председателя еще раз был. И снова тот пообещал вникнуть в суть дела. Но это же просто обещания, ему-то уж все это знакомо. Не-ет, Белые пруды он в обиду не даст, в доску разобьется, а проблему решит, чего бы ему это ни стоило!

«Ты у самого Каширина был? — вдруг поинтересовалась Зинуля.

Коля вопросительно посмотрел на нее:

«А ты что, знаешь его?»

«Да кто его не знает!» — Но Зинуля тут же одернула себя: вот дура, чего она ляпает?! Это ей Каширин хорошо известен — он из их села, а откуда — Коле, во-о! И оговорилась: Каширин, между прочим, ее близкий знакомый, она у него даже бывает дома в гостях.

Коля было сразу опешил:

«Ты это серьезно?»

«Да. Какие могут быть шутки, коли мы говорим о серьезных вещах», — добавила Зинуля.

«Ну, даешь!» — изумленно воскликнул Коля.

«А ты же говорил, будто все обо мне знаешь, — вдруг подметила Зинуля, — и даже то, кто у меня здесь знакомый, так?»

Коля, виновато усмехнувшись, поднял обе руки:

«Сдаюсь! — и объяснил: — Характер плохой: на выдумки горазд».

«Э-эх!» — покачала головой Зинуля и засмеялась.

Коля тоже смеялся.

Чуть погодя, маленечко как бы придя в себя, он попросил Зинулю о помощи: в самый раз, когда она будет снова в гостях у председателя райисполкома, пусть и заговорит о Белых прудах, мол, так-то и так-то, пусть посодействует. Зинуля сначала пораздумывала, но потом согласилась-таки. Хорошо, сказала она, попробует. Одного она лишь боится, чтоб не испортить дело. Ничего, заверил ее Коля, он уверен: она с этим справится.

На том и порешили.

И вот они уже молча прохаживаются — она о своем о чем-то думает, он — тоже.

Недолго они вместе, а кажется, обговорили кучу малу.

День жаркий, люди прячутся в тенечек, а им хоть бы что, будто солнце на них не действует.

— Может, искупаемся? — вдруг предлагает Коля.

— Купаться? Ну, что ты! — возражает Зинуля. Во-первых, она без купальника, во-вторых, уже и вода холодная — осень ведь, а в третьих, как это она при Коле будет ходить обнаженной — не-а, никак нельзя, стыдно! Только узнали друг друга — и на тебе! Э-э, не-а, ни за что!

Коля идет, опять молчит.

— А у меня Ваня есть, — ни с того ни с сего вдруг вырывается у Зинули.

— Ваня? Какой Ваня? — приостанавливается Коля.

— Обыкновенный парень. Он из села нашего, управляющим там работает. Он в тюрьме сидел ни за что, вернулся — его в бригадиры сразу, затем управляющим поставили.

Коля потряс головой: бррр! Помолчал немного, как бы соображая, что к чему, затем заговорил:

— Зин, ты меня с толку сбила.

Зинуля засмеялась: